Удача колес (Колеса удачи)

Наступает момент, подумала Ки, или, возможно, это всего лишь мгновение. Время, когда молодость и опыт могут встретиться и уничтожить друг друга. Когда Келлич делал выпад, или ловко уклонялся в сторону, или порывисто бросался вперед, ее сердце сжималось от ужаса за Вандиена. Но движения мальчика были встречены уверенной рукой мужчины, с четкими движениями клинка, который не тратил впустую энергию, не смещался ни на йоту больше, чем было необходимо для отражения атак Келлича. Вандиен был центром, вокруг которого вращался юноша, столпом танца майского дерева, вокруг которого вращалась рапира мальчика.

В зале царила тишина, все были поглощены состязанием. Изредка кто-нибудь из мужчин кряхтел от усилий или подергивал мышцами, что выдавало, насколько внимательно он следил за ходом состязания. Уиллоу была застывшей статуей, ее глаза были так широко раскрыты, что казались невидящими. Козел не сдвинулся с места, где он был прикован к стене; только его нижняя губа дрожала, когда он наблюдал за схваткой, которая должна была решить его судьбу. Ки почувствовала, как по ее спине струится пот, и она молилась, чтобы это поскорее закончилось, но не хотела, чтобы это заканчивалось, опасаясь, что это закончится смертью одного из них. Раздался вздох, когда без предупреждения рапира Вандиена скользнула вперед и нанесла алый мазок на острие плеча Келлича. “Первая кровь!” — выкрикнул кто-то, но в тот момент, когда это было произнесено, кончик клинка Келлича прошел мимо гарды рапиры Вандиена, оставив неглубокий порез на тыльной стороне его предплечья. Оба продолжали фехтовать, как будто боли не существовало. Ки наблюдала, как кровь стекает, а затем капает с руки Вандиена, обрисовывая алым мышцы, которые выделялись на его предплечье. У нее закружилась голова, как будто из нее вытекла ее собственная кровь.

Ропот толпы привлек внимание Ки к лицу Вандиена. Он улыбался — нет, скалился, безумный, как демон. Что еще более невероятно, улыбка соответствовала улыбке на лице Келлича. Она могла бы поклясться, что оба мужчины полностью забыли о своей ссоре и фехтовали из чистой радости от возможности сравнить свои навыки с равным. Грудь обоих вздымалась, как кузнечные мехи, и более темная полоса испортила малиновый рукав Келлича. Она видела, как Вандиен вводит в игру приемы, которые она видела, как он отрабатывал против своей тени в ярком свете полной луны. Теперь он демонстровал каждый трюк, которому когда-либо учился или пробовал, танцуя и бросаясь вперед столь же непредсказуемо, как кот играющий с мышью; и Келлич противостоял ему, отбивая его атаки, но только на время, а потом сам наносил ответный удар и уворачивался. Теперь они оба запыхались, издавая звуки, почти похожие на смех, голубые и черные глаза сияли во взаимном признании мастерства. Облегчение захлестнуло сердце Ки. Внезапно она поняла, так же ясно, как и все остальное, что здесь никто не умрет и даже не будет тяжело ранен. Еще мгновение, и они поднимут клинки и поклонятся друг другу, выпьют по рюмочке-другой, и Вандиен найдет способ помирить Келлича и Уиллоу.

Вандиен снова атаковал его, в заключительной серии выпадов, которые Келлич отклонял в последний момент. В их прерывистом дыхании теперь явно слышался смех, и вся толпа улыбалась. Кроме одного. Ки вдруг увидела его лицо за спиной Келлича, искаженное гневом, ненавистью и страхом. Она громко вскрикнула, но было слишком поздно, потому что Козел уже вмешался, уже толкнул Келлича сзади, и этого было достаточно. Его рапира ушла в сторону; шаг, который он сделал, чтобы попытаться восстановить равновесие, привел его в дикий рывок вперед. Его глаза расширились от изумления, а рот беззвучно открылся.

Именно Вандиен громко вскрикнул, когда его беспрепятственный выпад глубоко вонзил рапиру в грудь Келлича.