— Он очнулся, — у мужчины была борода, обрамлявшая подбородок, нос, похожий на ястребиный клюв, и темные глаза. Он двинулся, приближаясь, и Вандиену было трудно сфокусировать на нем взгляд. Он присел рядом с Вандиеном и тот почувствовал, как сухие руки мужчины коснулись его лица. Мир, казалось, внезапно перевернулся, когда Вандиен сориентировался по-настоящему. Он лежал на животе, прижавшись щекой к грубой подушке. Пальцы мужчины ощупали затылок Вандиена, надавливая, как будто проверяя, нет ли слабости в его черепе. Вандиен вздрогнул, на долгое мгновение оторвался от мира, а затем вернулся к нему, чувствуя себя пловцом, выныривающим на воздух и свет. Они снова разговаривали.
— … недостаточно времени. Это был четкий сигнал герцогу, что Текум не так тих, как его заставили поверить. Убийство брурджанцев стоило нам троих человек и положило еще пятерых. Для чего? Для полумертвого незнакомца, которому мы не можем доверять. Это была ошибка.
— Возможно, — это был голос пожилого мужчины, который примирительно признал это. — Но в любом случае, слишком поздно беспокоиться об этом. Дело сделано. Мы должны продолжать использовать все инструменты, которые у нас есть. Слишком поздно менять весь план.
— Никогда не поздно проявить осторожность. Я думаю, нам следует попробовать совершенно другой подход. Засада на отряд герцога…
— Нет, — снова мужчина постарше. — Слишком поздно для таких внезапных перемен. У нас больше никогда не будет такой возможности. Все на своих местах. Через два дня герцог будет здесь на фестивале. Планы Мастерхолда рухнули в нашу пользу. Когда он падет, наши друзья переедут в Мастерхолд. Он достанется герцогине. — Мужчина сделал паузу. Его голос стал серьезнее. — Но только если герцог падет. У нас есть два дня, чтобы восстановить контакт с нашим внутренним другом. Два дня, чтобы поставить этого человека на ноги и убедить его в справедливости нашего дела. Два дня, чтобы показать ему, что есть только один способ восстановить его честь.
— Восстановить его честь? — голос юноши, сердитый и недоверчивый. — У него ее нет. Ты не достучишься до него таким образом, Лейси, разговорами о чести и праве. Лучше скажи, что у нас есть два дня, чтобы убедить его, что он может сделать то, что мы скажем, и уйти с монетами или умереть.
Снова голос постарше.
— Он не похож на человека, который сильно боится смерти. Я не думаю, что на него повлияют угрозы. Я думаю, мы должны воззвать к его чувству справедливости…
— Это было бы еще большей тратой времени, а у нас и так его мало, — вмешалась женщина. — Нет, Лейси. У меня есть другой способ, тот, который я уже привела в действие, тот, который…
— Уиллоу, — выдохнул Вандиен, наконец узнав голос.
Он наблюдал, как головы поворачиваются к нему. Глаза Уиллоу были пустыми, и она была одета в строгую одежду цвета выжженных лугов. Ненависть горела в ней, но не освещала ее. Она скрывала это от всех, кроме него, и он почувствовал, как это поразило и прожгло его, как смоляная стрела. Его глаза встретились с глазами Уиллоу, и он понял, что смотрит на свою смерть. Холод этой смерти внезапно нахлынул на него, и он отдался ей.
— Вставай.
Вандиен открыл глаза.
— Я? — его голос был хриплым; язык хотел прилипнуть к небу.
— Кто же еще? — говоривший был молодым человеком со спутанными светлыми волосами и серыми, почти бесцветными глазами. Его угрюмый вид показался Вандиену смутно знакомым. Он подумал, что, возможно, он был одним из зрителей, когда они дрались с Келличем. Келлич. Он поморщился от воспоминаний и начал закрывать глаза. Юноша пнул край его кровати, посылая болезненный толчок от затылка по всему телу. — Не закрывай глаза, когда я с тобой разговариваю, черт бы тебя побрал! Вставай!
Он встал, двигаясь быстрее, чем он сам или ошеломленный юноша могли себе представить. Он заплатил за это едкой болью, которая взорвалась в его черепе и пропитала все тело, но это подогрело его внезапный гнев, и он обнаружил, что его руки сжимают горло мальчика, услышал, как затылок мальчика отскочил от шершавой стены.
— Пожалуйста! — ахнул мальчик, вцепляясь в запястья Вандиена.
— Что “пожалуйста”? — свирепо спросил он. Он обнаружил, что полностью проснулся, совершенно сбитый с толку, но злой. Он направил свою ярость в жестокость, снова ударив мальчика о стену.
— Пожалуйста… отпусти меня! Пожалуйста!
Вандиен все еще решал, когда почувствовал, как нож уперся ему в поясницу.
— Отпусти его, — любезно предложил голос. Более старый, зрелый голос. Лидер. Разговор, который ему приснился, внезапно вернулся к нему. Но в его недавних воспоминаниях все еще оставались пробелы, и они злили его. В комнату входили другие люди.