На мгновение ему показалось, что он затронул что-то в ней. Ее глаза расширились и стали пустыми, как будто она представила себе извилистую дорогу, ведущую в лучшие места. Но затем ее брови нахмурились.
— Ты хочешь, чтобы я предала все, во что верил Келлич? — сердито спросила она.
— Почему нет? — взорвался Вандиен. — Он предал все, во что ты верила! Ты верила в любовь, брак и детей. Жизнь. Келлич верил только в смерть. — Его голос стал резким. — Он хотел быть славным героем, а не довольным мужем. Ты была всего лишь реквизитом в его представлении, Уиллоу. Прекрасная возлюбленная осталась оплакивать павшего патриота. Стать символом революции. И будь ты проклята, ты разыгрываешь это! У него не хватило смелости жить ради тебя, Уиллоу. Все, что он искал, это повод умереть!
На середине своих слов он пожалел о них, но они все равно вырвались. Ее лицо стало жестче и холоднее, разноцветные глаза приобрели цвет ледника.
— И ты дал ему это оправдание, не так ли? Ты позаботился об этом за него.
Холод пронзил его, и он не знал, исходил ли он от его руки или от ее глаз. Он переложил рапиру в другую руку, прижимая к себе раненую руку. Она холодно наблюдала за ним. А в ее глазах… что? Удовлетворение? Прежде чем ее глаза снова опустели. В его голове зародилось ужасное подозрение.
— Ты обещала мне доказательства того, что с Ки все в порядке. Я хочу ее увидеть.
— Нет, — впервые он уловил неловкость, которая ее нервировала. Всякий раз, когда упоминалось имя Ки, она шарахалась в сторону, как нервная кобылка.
— Почему нет? — она колебалась слишком долго.
— Мы решили, что это было бы неразумно. Приводить ее сюда привлекло бы слишком много внимания. Мы не можем выделить людей для этого, и…
Все это звучало неправильно. Его разум совершил скачок.
— Ты уже сделала это, не так ли? — внезапно у него перехватило горло. Он почувствовал головокружение, которое заставило его покачнуться. — Она мертва, не так ли? — Конечно, они уже убили ее. Это имело больше смысла. Чище. Умнее. И вскоре он умрет, и все это аккуратно завершится.
— Нет. Нет, с ней все в порядке, и она будет в порядке до тех пор, пока ты продолжаешь делать то, что мы говорим, — Уиллоу говорила очень быстро. — Но сейчас ты не можешь ее увидеть. На самом деле это мое решение. Я видела вас двоих вместе. Она черпает силу из тебя, и с ней будет сложнее справиться. Возможно, нам придется причинить ей боль. И ты готов на любую глупость, чтобы защитить ее.
— Все равно что убить герцога, — сказал он. Его голос звучал отстраненно. Он чувствовал, как колотится сердце в груди. Он знал, что его лицо побелело.
— Ешь, — ее голос был бесстрастен, но глаза выдавали какую-то тайную панику. — Тебе следует съесть эту еду немедленно. — Она присела на корточки у люка и постучала по нему. — И тренируйся. Тебе придется поверить мне на слово, что Ки жива сейчас. Если ты хочешь, чтобы Ки была еще жива завтра вечером, тебе лучше быть на высоте.
— Я не голоден, — его слова были пустым рефлексом. Ки была мертва. Он мог прочитать это в поспешной попытке Уиллоу уйти, в том, как она сопротивлялась любому дальнейшему разговору с ним. Ки уже была мертва. Биение его сердца отдавалось в ушах. Ки была мертва, и… последняя деталь внезапно встала на место. Он был дураком. Холодная пустота, затопившая его сердце, зажгла ослепительный белый свет в его сознании, безжалостно осветив все, что он скрывал от самого себя. Хладнокровная логика их плана внезапно открылась ему. Очень аккуратно. Никаких свободных концов.
— Все равно съешь это, — в ее голосе звучало беспокойство.
— Мне не нравится вкус, — он внимательно наблюдал за выражением ее лица, когда добавил. — Все, что здесь подают, одно и то же на вкус, одни и те же травы или специи в хлебе, чае, тушеном мясе.
Вот оно, крошечное расширение ее глаз. Она хорошо владела своим лицом, но было слишком поздно.
— Это укрепляющее растение, хорошо известное в этой части мира. Я удивлена, что ты об этом не знаешь. Мы стараемся предоставить тебе все возможные преимущества.
Он фыркнул, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало подозрение.
— Знания о травах. Что-то, что могло бы сбить с толку старых женщин после того, как их дети выросли. В любом случае, три четверти из них не работают так, как о них говорят.
Люк в полу приподнялся, на мгновение показалось замкнутое лицо охранника. Он бросил взгляд на обнаженную рапиру в руке Вандиена, затем отступил, позволяя Уиллоу спуститься.
— Как это называется? — спросил он, когда она протянула ногу вниз, чтобы достать до лестницы.