Вандиен на мгновение замер, ожидая почувствовать удовлетворение. Момент прошел, а он все еще стоял, ожидая почувствовать что-нибудь. Но ничего не произошло. Только грохот его сердца отдавался в ушах, а теперь боль, горячая и тошнотворная, затопила бедро. Он почувствовал, что покачивается. Ему потребовалось усилие, чтобы вложить рапиру в ножны; кончик дрогнул, обошел отверстие ножен и вошел внутрь, оставив на коже пятно крови Блюма. Стук его сердца в ушах превратился в постоянный звук, подобный завыванию ветра. Темнота надвинулась на него, сужая его видение мира. Он почувствовал, как что-то ударилось о его бедро. Он посмотрел вниз, увидел, что его рука с мечом висит вдоль тела. Здоровой рукой он прижал ее к груди. Это было все равно что держать в руках щепку для растопки. В ней совсем не осталось никаких ощущений. Проклятье.
Он заставил себя не закрывать глаза, поднял голову. Перед ним стояла группа людей. Они поднимали Блюма, чтобы унести его. Он не мог сказать, жив этот человек или мертв. Внезапно Лейси отделился от группы и встал перед ним.
— Ублюдочный выродок дворняги! — проскрежетал он.
Вандиен выдавил улыбку.
— Ты действительно думаешь, что тебе следует говорить со мной? Герцог наблюдает.
Лейси обернулся, посмотрел вверх. Герцог дружелюбно кивнул им обоим. Лейси побледнел и направилась прочь.
— Не так быстро, — Вандиен говорил тихо, но он знал, что его голос услышат. Лейси остановился. — Мне нужно еще Противозлобника. Действие заканчивается. Без этого я никогда не доберусь до Герцога. Все это будет напрасно.
— Умри на месте, — сказал Лейси и ушел.
Итак. Он сделал ставку и проиграл. Он думал, что Лейси будет так предан своему делу, что даст ему зелье продолжать, несмотря на то, что он натворил. Он этого не сделал. Итак. Вандиен снова почувствовал, что его шатает. Так что поднимайся с пола или умри здесь. Кто-то взял его за руку. В темноте было плохо видно, и он не узнал ее, пока не услышал, как она разговаривает с Красным поясом.
— Нет. Он не отступает. Мы просто остановим кровотечение из его бедра, а потом он вернется… с разрешения герцога.
Должно быть, это был кивок или какой-то другой знак, потому что Уиллоу опустилась рядом с ним на колени и прижала к его бедру плоский бинт. Это вызвало волну красной боли, прокатившуюся по его телу, и темнота стала на два оттенка чернее.
— Возьми то, что я тебе даю. Жуй, но не глотай. Прижми это к щеке, — она нащупала его здоровую руку, и ему пришлось отпустить руку с мечом, чтобы взять то, что она ему дала. Он почувствовал, как его собственная рука упала и безжизненно ударилась о него. Он получил что-то похожее на свернутый цилиндр из листьев, засунул их в рот и надкусил. Его рот наполнился едкостью, и тело отреагировало волной слюны. Он с трудом сглотнул и поместил пакетик с травами между щекой и деснами. Его глаза внезапно увлажнились, и зрение прояснилось. Он посмотрел вниз и увидел Уиллоу, все еще стоящую на коленях рядом с ним. Ткань, которую она прижимала к его бедру, была пропитана кровью.
— Пырнули ножом в задницу. Как унизительно, — травы за щекой заставили его бормотать.
— Полагаю, Блюму будет хуже, — холодно ответила она.
— Если бы он дрался достойно, мне не пришлось бы этого делать. Ни тому, другому. Они превратили твой заговор в кровавый фарс.
— Но ты бы все равно это сделал.
— Вероятно. За Ки.
Она с любопытством посмотрела на него.
— Как ты узнал?
— Я просто знал.
Она снова сложила подушечку, приложила свежее место к глубокой ране на его бедре. Кровотечение замедлялось.
— Это была не моя идея, — медленно произнесла она. — Я действительно хотела отпустить ее живой. Но когда я вошла туда с едой, ее… не было. Это сделал кто-то другой, Вандиен. Клянусь. Они были единственными, кто знал, где она была. Я… Мне жаль. Я знаю, что она значила для тебя.
— Нет, ты не знаешь, — он отодвинулся от нее, не в силах больше выносить ее прикосновений. Ее ложь слишком отчетливо прозвучала в его ушах. Он вспомнил ее проклятие, когда умер Келлич: “Пусть ты познаешь такую же потерю, как моя”. Он почувствовал ставшее уже знакомым покалывание в руке, согнул пальцы, повернул запястье. Волна эйфории и невероятной энергии захлестнула его, и он почувствовал, как участилось сердцебиение. Он глубоко вздохнул, почувствовав, что в голове прояснилось еще больше. Он расправил плечи, не чувствуя ничего, кроме тяжести от фехтования весь день. Его настроение поднялось, и он почувствовал себя сильным, умелым и высокомерным. Тоненький голосок внутри него внезапно задался вопросом, были ли это его истинные чувства, или только эффект Противозлобника. Он отбросил этот вопрос в сторону и вместо этого спросил Уиллоу: — Сколько мне еще осталось?