— Уверяю вас, господа, — заявил в салоне графини Клейнмихель граф Александр Адлерберг, — в скором будущем мы станем свидетелями разрыва противоестественного союза двуглавого самодержавного орла России и красного галльского петуха, горланящего республиканскую «Марсельезу». Его императорское величество Михаил и кайзер Вильгельм обязательно встретятся и как два самодержавных монарха миролюбиво и по-братски разрешат все накопившиеся между нашими державами противоречия.
В Лондоне, в Сен-Джеймском клубе, в котором собирались дипломаты и знаменитые писатели, два дипломата — посол Британии в Нидерландах и один из постоянных заместителей министра иностранных дел, обсуждали эту новость, сидя у камина с бокалами кларета.
— Джордж, я вас уверяю, что сэр Уильям Тиррел поступил совершенно правильно. Перед Форин-Оффисом стоит задача противодействовать стремлениям прогермански ориентированных кругов в России порвать отношения с нашим новым союзником — Францией. Ради этой цели можно поступиться даже Кореей. Все равно, от наших товаров ни корейцы, ни русские не смогут отказаться, — сэр Эдуард поднял бокал, полюбовался игрой света в напитке и сделал небольшой глоток. — Вас, мой друг, планируют перевести из Голландии в Россию, поэтому вы должны скорее войти в курс всех дел, относящихся к нашим отношениям с этой страной…
— О нет, — притворно огорчился сэр Джордж Бьюкенен, — из тихой и цивилизованной Гааги в эту дикую варварскую страну! Моя жена не простит мне этого назначения.
— Не стоит так переживать, Джордж, — усмехнулся Эдуард Грей. — Как говорят, Санкт-Петербург, если не считать климата, вполне европейский город. Причем очень красивый и с развитой светской жизнью. Да и карьерные соображения…
— Но чем вызвано мое повышение в должности[48]? — прямо спросил Джордж.
— Только не говорите мне, что вы разорвали дружбу с бывшим первым секретарем посольства. Этим, как его, — Грей сделал вид, что забыл имя.
— Серж Сазонофф, — подсказал Бьюкенен.
— Вот именно, с ним, — подтвердил Грей. — По нашим данным, его планируют перевести из Ватикана в Санкт-Петербург и назначить заместителем министра иностранных дел. По нашим оценкам, это должно помочь вам в вашей деятельности в столице России. И запомните — вы должны сделать все, чтобы Россия в предстоящем неминуемом столкновении с Германией была на нашей стороне…
Новость о вассалитете Кореи продержалась на первых страницах газет всего несколько дней, сменившись очередной сенсацией с заседания Портсмутской конференции. Россия отказалась от получения денежных репараций с разгромленной Японии, но потребовала возмещения понесенных Кореей вследствие вторжения японской армии убытков. Кроме того, русские требовали передачи их флоту всех броненосных кораблей, для возмещения потерь. По приведенным в статьях расчетам, эти требования в денежном выражении оказывались намного больше, чем возможные репарации. В большинстве статей отмечалось, что теперь Японии никогда не подняться выше уровня третьеразрядной азиатской страны наподобие Сиама. Даже Китай, несмотря на всю его слабость, по сравнению с нынешней Японией выглядел предпочтительней.
А конференция между тем продолжалась, выбрасывая на страницы газет все новые и новые сенсации. Дипломаты непрерывно работали языками, а моряки на стоящих на рейде кораблях боролись со скукой. Анжу сумел несколько раз съездить в Портсмут. Где, в полном соответствии с предсказаниями Чистякова встречал недружелюбное отношение низших слоев и подчеркнуто вежливое и высокомерное отношение со стороны офицеров и городской полиции. В результате он посоветовал жене уехать в Россию, в Ориенбаум. Где ее должны были встретить его родители, желающие поближе познакомиться с женой сына.
«Алмаз» простоял у берегов Англии до самого последнего дня конференции, а после ее окончания отправился в Кронштадт с российской делегацией на борту. Рейс прошел без всяких происшествий. По прибытию в Россию Анжу получил трехмесячный отпуск и отправился с женой и родителями на юг, в имение, купленное на его имя.
В отличие от русской делегации, японскую встретили не столь мирно. Японская пропаганда, задолго до начала войны оказавшаяся под контролем ультра-патриотов и расписывавшая неотвратимость победы и реванша за «позорную войну Оцу», старательно умалчивала о серьезных поражениях армии и флота. В результате итоги войны оказались для многих, даже информированных людей, весьма неожиданными. Первые же сообщения об условиях, на которых был подписан Портсмутский мир, вызвали в Японии шквал протеста. В течение нескольких дней антиправительственное движение против мирного договора охватило большую часть Японии. Народные митинги, выступления и демонстрации протеста проходили во всех районах страны. Дошло даже до открытого восстания в Токио, получившего позднее наименование «Хибия дзикэн (Инцидент в Хибия)».
48
В то время послы назначались только в столицы Великих Держав и Испании, а все остальные страны обходились посланниками. Соответственно Бьюкенен, как посланник в Голландии, имел более низкий ранг, чем посол.