«Если бы я не знал вас лучше, — ворчал Кевин, возвращаясь на свое лежбище, — я бы подумал, что вы, парни, торгуете наркотиками».
«Белое рабство, — ответил Мартинес, борясь с Фишером за последний кусок рыбы. — Тебе просто повезло, что ты такой же китаёз, как и мы все». Он скосил глаза. Его мать была из Сингапура, отец — с Кубы. В его генеалогическом древе было столько рас, что в подарок на день рождения ему можно было подарить любую этническую безделушку.
«Я серьезно, — произнес Кевин с полузакрытыми глазами. — Какого черта вы, ребята, делаете в выходные? Этим летом вы уезжали каждую пятницу. Я, собственно, не против. Единственная проблема в том, что вы возвращаетесь».
Фишер стал убирать с кофейного столика, используя рукав свитера, чтобы собрать крошки. Мартинес как-то вдруг заинтересовался пятном на шве своей шелковой рубашки.
«Полагаю, оно должно знать», — заключил Кевин.
Мартинес взглянул на Фишера, который только пожал плечами. Мартинес полез в задний карман и швырнул что-то на столик. Что-то упало с тихим и глухим стуком.
У Кевина расширились глаза — пачка денег примерно в два дюйма толщиной, скрепленная полоской цветной бумаги. Кевин потянулся к пачке и увидел на верхней банкноте изображение Бенджамена Франклина в самом центре. Щеки залило жаром, когда он просматривал остальные банкноты. Сотни, одни сотни… Он не был Человеком Дождя, но считать умел. Сотня сотенных, итого десять тысяч долларов.
Он теперь полностью проснулся: «Во что вы встряли, парни?»
Фишер улыбнулся. В его узких глазах сияло озорство: «Почему бы тебе не поехать с нами в следующие выходные?»
Кевин не мог остановиться и все перебирал пачку стодолларовых купюр. Он никогда в жизни не видел так много денег. Они могут внести арендную плату за все лето, и у них останется на суши каждый вечер.
«В Лас-Вегас?» — спросил он.
Протянув руку, показывая, что пора вернуть деньги, Мартинес сказал: «Не Вегас. Атлантик-Сити. Бои Холифилда в „Тропикане“, в субботу вечером. Один наш друг оставил нам места».
Кевин никогда не был на профессиональном боксерском поединке. Он знал, что билеты на бои Холифилда было почти невозможно достать. Два его друга-бездельника не только забронировали места, но Мартинес расхаживал с десятью тысячами долларов в заднем кармане. Кевин чувствовал, что был на пороге разгадки, которая раньше никак ему не давалась. Тайна беззаботного существования его друзей должна вот-вот раскрыться.
Кевин знал, что сказал бы его отец: «Я должен быть в субботу в лаборатории».
Фишер взглянул на него покровительственно: «Возьми выходной. Когда вернешься, пробирки будут все там же».
Кевину не понравился тон Фишера. Фишер умел вести себя, как болван, — это соответствовало его комплекции. Его слова прозвучали, как вызов мачо, но Кевину было любопытно. Всю свою жизнь он шел по прямой линии. Приближаясь к последнему курсу МТИ, он терялся в сомнениях, пытаясь увидеть будущее, одновременно захватывающее и осмысленное. Возможно, Фишер и Мартинес смогут показать ему нечто еще более насыщенное, чем мир, который ждет его сейчас. А самое главное — он всегда мечтал увидеть бои Холифилда.
Что ему терять?
Кевин бросил Мартинесу пачку сотенных купюр и спросил: «А у нас хорошие места?»
Глава 4
Пять дней спустя Кевин покидал аэропорт Ньюарка, пройдя через механический смерч вращающегося стекла, и тут же прямо перед ним, у выхода из аэропорта, затормозил лимузин. Ему пришлось прикрыть глаза рукой из-за яркого солнечного света, который отражался от гладких черных изгибов автомобиля. Он оглянулся назад, на Мартинеса, который все еще пробирался вслед за ним мимо вращающейся двери. Мартинес уже надел черные очки, и на его узком лице играла широченная улыбка. Похоже, этот ненормальный был уже пьян, хотя было девять утра и последний час они кружили на высоте десяти тысяч футов в небе над северным Нью-Джерси.
Мартинес подошел к Кевину, который стоял на тротуаре, и перекинул свой рюкзак через плечо: «Ну, как тебе понравилась наша прогулка?»
Кевин приподнял брови, снова повернулся к лимузину и спросил: «Это за нами?»
Он увидел, как сзади распахнулась дверь пассажирского салона. Необычайно высокий человек в роскошном сером костюме выдвинулся из лимузина и ступил на тротуар, замерев на мгновение, чтобы поправить сзади черную, как смоль, косичку. Человек увидел Мартинеса, бросился к нему с протянутыми вперед руками: «Добро пожаловать к нам снова, мистер Ким».