Телохранителей непосредственного прикрытия Сталина было не много, всего двадцать пять человек и все они лежали вперемешку, тяжело дыша и содрогаясь. Дети проворно вскочили и подбежали к Сталину. Тот успел достать два револьвера, но выстрелить ему не дали. Оружие было выбито, а вождя подхватили под руки. Товарищ Сталин решил, что наступил его смертный час.
— Что же слуги капитала, вы победили и теперь мне доведется испить смертную чашу. Но дело социализма не погибло. Вы можете меня убить, но придет второй Сталин и он довершит начатое мною.
Светлана прервала оратора.
— Помолчи, мы не для того прилетели сюда, чтобы тебя убивать. Наоборот мы спасем тебя и твой народ. Раз ты не веришь, нам то изволь посмотреть на все своими глазами.
— Вы мне покажете кино? — Скептически произнес упрямый вождь.
— Да! Ты полетишь с нами и увидишь начало войны. Девочка взяла Александра за руки и приподняла Сталина.
— Теперь мы отправился в 22 июня этого года, чтобы ты во всем убедился лично.
Александр положил руку на плечо Сталину и потер браслет.
— Хочу попасть в первый день начала Великой Отечественной Войны.
Поднялся вихрь, и их закружило во временном шторме, казалось, что вокруг клокочет пламя. На сей раз, перемещение было куда быстрее, и они оказались днем, площади неизвестного города. Было примерно двенадцать часов дня. Светило жаркое солнце, пахло липовым медом. Был воскресный день, поэтому народу довольно много, царило радостное оживление.
— Вот прислушайся упрямец. Сейчас будет важное правительственное сообщение.
Сталин все еще был в растерянности, еще бы пережить на себя подобие покушения и быть похищенным детьми. Вождь чувствовал себя униженным, но страха не было. Сталин вообще не привык бояться, его отличала осторожность и вместе с тем личная храбрость.
— Говорит Москва! Слышится узнаваемый голос.
— Сегодня в три часа ночи без объявления войны и выдвижения претензий Германия напала на СССР. Далее следует знакомый голос Молотова, он явно читает по бумажке, это не тот человек, что способен вдохновить массы к сопротивлению. Он его не уважает, типичная шестерка, лизоблюд, который заранее предугадывает все желания Сталина. Какие все-таки ничтожества его окружают.
— Казенный язык, мертвый и деревянный. — Сталин сдвигает брови, и всматривается в лица. Люди слушают напряженно и на него с детьми не обращают внимания. Даже обидно, вот он вождь перед ними, а стоят, хлопают ртами.
Когда Мотов кончил, толпа зашумела, послышались тревожные голоса.
— Вот горе то привалило. — Вздыхали женщины, опять мужья и сыновья уйдут на фронт.
Более молодые ребята настроены по-боевому.
— Да мы в две недели растопчем этих немцев, а фюрера повесим в Берлине.
— Да так ли! Возразил старик. — Ведь у Гитлера такой потенциал вся Европа под ним ходит.
— Так она буржуазная эта Европа, а у нас советская власть. Да ты видел, какие у нас танки!
— Как ни видеть. С финнами тоже обещали в три дня управиться, а дрались три с половиной месяца и сколько наших положили.
— Да ты дед просто провокатор.
— Да он кулак бывший. — Подал голос молоденький босоногий белобрысый хлопчик.
— Понятно контра ишь панику навивает. В НКВД его.
— В НКВД, а я не боюсь, я правду говорю, суровая нам предстоит битва не на живот, а на смерть и многие хлопцы домой не вернуться.
Несколько человек зашумело, и дедка подхватили за руки, и повели в участок. Александр вмешался.
— Не трогайте старика. Он правду говорит.
— А это еще что за сопле выскочило. Может внук.
Александр подпрыгнул высоко на два метра вверх.
— Я сталинский физкультурник. И учился в разведшколе и знаю, что нас прет страшная мощь, только вместе сплотившись, мы, можем одолеть врага. Или вы думаете, что страны Европы добровольно легли по фашистский топор?
— Верно, он говорит, на третий рейх вся Европа работает. Произнес похожий на студента юноша. — Считай ударные силы мирового империализма, брошены против нас.
Люди заколебались, действительно маловразумительная война с финнами еще слишком свежа в памяти и в душу закрадывается страх.
— А почему Сталин не выступает? — Робко пискнул чей-то голос.
Толпа насторожилась, действительно, почему в столь трудный час с ними нет любимого вождя.
— Я бы выступил немного позже вечером. — Прошептал Сталин, Светлана услышала и возразила.