— Ну, — Лешке почему-то сейчас не хотелось вдаваться в подробности.
— Красиво как! — внезапно остановилась Ленка.
Лешка согласно кивнул:
— Да, ничего.
— Слышь, Леш… У меня чего-то меж лопатками чешется. Посмотри, а?
— Где…
Опустив велосипед в траву, почтальонша повернулась спиною. Лешка дотронулся до загорелого плеча:
— Здесь?
— Нет, ниже… Да ты молнию-то расстегни, не стесняйся…
Юноша сглотнул слюну.
— И лямки спусти. Вот… Почеши, а? Вот тут, под лопатками… теперь ниже… еще ниже…
Лешка хотел сказать, что куда уж ниже, но — словно язык присох! Еще бы — лифчика-то на почтальонше не было! Пальцы чувствовали тепло шелковистой кожи, скользя по изгибу позвоночника вниз, к…
— Так, так, хорошо… — шепотом командовала Ленка. — А теперь…
Она вдруг резко повернулась, ударив юношу голой большой грудью с налитыми твердыми сосками, обняла, расстегнула рубашку, целуя в губы:
— Лешенька, Леша… Пойдем… Вон, сюда, в траву…
…Высоко в небе таял реверсивный след самолета. Лешка резко уселся и, помотав головой, потянулся к рубахе:
— Мне пора, Лен… Правда, пора.
Ленка улыбнулась:
— И мне… Приходи вечером, а?
— Сегодня точно не смогу.
— Приходи завтра. Я буду ждать.
Проворно натянув платье, женщина вновь повернулась спиной:
— Застегни… Ну, до завтра, Алеша…
Лешка счастливо вздохнул:
— До завтра… Стой, ты ж просила через мостки перевести!
— Да ладно, переберусь и сама. Беги, куда там тебе надо.
Лешка все-таки проводил почтальоншу на другой берег, там, правда, целоваться не стали — видно из домов. Лишь простились до завтра. До завтра… Завтра!
Лешка еще никогда не был так счастливо близок с женщиной, как вот сейчас, на лугу. Какая она красивая, эта Ленка! Да и характер вроде бы ничего… Как говорит бригадир Михалыч — йэх!
Помахав на прощанье, Лешка осторожно перелил спирт из канистры, тут же и разбавил ручьевой водой — ну, не болотной же потом разбавлять. Потом поплотней закрутил бутыль пробкой, взглянул на канистру — и громко захохотал, прочитав надпись на небольшой наклейке: «При попадании на кожу, промыть водой и обратиться к врачу». Ну и ну! Вот так спирт, бляха муха — «при попадании на кожу, промыть водой…»
Глава 2
Начало августа. Средняя полоса России
Черная стрела
— Там еще осталось?
— Спиртяги? Есть маленько. Пей, я не хочу больше.
«…И обратиться к врачу!»
Ну, ни фига ж себе! Случаем, не отравятся помощнички? Не, не должны — бабка Федотиха клялась, что еще ни один не отравился. А вдруг? Самому, что ли, сперва попробовать?
Лешка открутил пробку, понюхал…
Скривился…
Закрыл глаза…
Глотнул быстро-быстро!
И едва перевел дух, вытирая выступившие на глазах слезы, больно уж убойной штуковиной оказалось бабкино зелье. Еще бы — «при попадании на кожу промыть водой и обратиться к врачу»!
А, в общем, сойдет — то, что надо. Застегнув рубаху, Лешка взял канистру и быстрым шагом направился к избе бабки Федотихи.
Федотихи дома не оказалось, а вместо красной бабкиной «Таврии» у веранды стоял синий милицейский «уазик». Спрятав канистру с бутылкой в ближайших кустах, молодой человек осторожно заглянул во двор… и сразу же столкнулся с вышедшим на крыльцо участковым — веселым молодым парнем в чине старшего лейтенанта. Звали его… блин, да как же? Лешка так и не вспомнил — милиционер представился первым:
— Участковый уполномоченный Бобриков, Иван Иваныч.
— Леха… Э-э… Алексей.
Участковый подмигнул:
— Ты, Леха-Алексей, местный?
Лешка кивнул:
— Почти. Здесь, на практике.
— А! — Участковый, как показалось юноше — радостно — сдвинул на затылок фуражку с разлапистым двуглавым орлом. — Так это ты трактор в болотине утопил?
Тьфу-ты! И этот уже в курсе! Ну, Ленка… Хорошая, конечно, баба, но язык — что помело.
— Не, не утопил, — Лешка мотнул головой. — Застрял просто… А вам, поди, Ленка наплела, почтальонша?
— Не наплела, — старший лейтенант многозначительно поднял вверх большой палец. — А проинформировала, как и полагается любому добропорядочному гражданину. Ты ведь добропорядочный гражданин, Леха-Алексей?
Лешка не знал, что и сказать, промямлил только:
— Ну да… наверное…
— А раз гражданин, — голос участкового внезапно стал жестким. — Так исполняй свой гражданский долг. Короче — заходи, понятым будешь! — Старший лейтенант гостеприимно распахнул калитку пошире и, обернувшись во двор, закричал: