– Ну, ничего, ничего. Как-нибудь переживем.
В этот момент Лене показалось, что Петр Иванович больше успокаивал себя. Девушка демонстративно отстранилась, и шеф понял, о чем думает его сотрудница. Главред тут же сменил тон:
– Тебе плохо? – спросил он участливо.
– Очень, очень плохо, – едва сдерживаясь, ответила Лена, – он был не просто другом…
– Да, да, я знаю… – шеф вспомнил, как отношения Беловой и Шварца живо обсуждались всей редакцией. Секретарша Лидочка почти каждый день «докладывала» об этом интересном служебном романе. Молодые люди были такими разными, но это ничуть не мешало им любить друг друга. Окружающие так и не поняли, почему они вместе, что объединяло столь несхожие характеры, различные судьбы. А ведь на самом деле и Лене, и Виктору было просто хорошо вдвоем. Они просто любили и были счастливы.
– Ты прости меня, – сочувствовал Петр Иванович, – если тебе нужно побыть одной, можешь уйти с работы. Я же понимаю… – он присел в кресло и стал вытирать платком пот со лба. Петр Иванович сильно потел, когда нервничал. – Да-а, – тяжело протянул он, – ты знаешь, почему Шварц покончил с собой? Есть соображения?
Лена отрицательно покачала головой.
– Как снежный ком на голову! В разгар лета! – Петр Иванович размышлял, что бы еще сказать подчиненной. По его сведениям, полгода назад они разбежались, что, впрочем, не мешало им работать вместе в отделе расследований и происшествий.
– Наверное, надо некролог опубликовать. Займешься?
– Займусь, – грустно ответила девушка. – Теперь я могу идти?
– Можешь. Если понадобится моя помощь, обращайся.
Лена вышла из кабинета и пошла к себе. Люди смотрели ей вслед, будто ждали, что коллега сейчас начнет громко рыдать и биться в истерике. Но этого не произошло. Белова опустила голову, чтобы не видеть участливых взглядов сослуживцев. Подойдя к своему столу, девушка посмотрела на соседний компьютер, за которым раньше сидел Шварц. Теперь это место будет пустовать. Но лишь какое-то время. Потом придет другой сотрудник, и все благополучно забудут про Виктора и его статьи. Так часто случается в жизни. Время берет свое, и остановить этот процесс невозможно! Она быстро собрала сумку и молча пошла к выходу.
На улице Лена облегченно выдохнула, и слезы полились сами собой. Девушка дошла до ближайшего парка и присела на скамейку. «Теперь я совсем одна», – пронеслось в голове. Стало очевидным, что сейчас она действительно одна: навсегда ушел друг, товарищ, любовник. Виктор заставлял ее чувствовать себя нужной, а теперь, что будет теперь? Кто позвонит вечером и пожелает спокойной ночи, кто подарит цветы и пригласит в кино? Кто поможет с материалом? Кто даст совет или расскажет смешной анекдот, когда будет грустно? Сердце рвалось на части, а крупные слезы катились по щекам, смывая косметику. Она стала нащупывать в сумке платок, но в этот момент кто-то предупредительно вложил ей в руку бумажную салфетку. Лена вздрогнула от неожиданности. Она повернулась и сквозь слезы увидела седовласого старика, похожего на профессора из Академии наук. Незнакомец улыбался и продолжал совать салфетку.
– Вот, возьмите. Вы, кажется, это искали?
Лена молча взяла салфетку и утерла слезы. На всякий случай она отсела подальше от незнакомца. «Как он здесь оказался?» – подумала девушка и в ту же секунду получила ответ на свой вопрос. Будто незнакомец прочитал ее мысли.
– Я шел мимо, гулял в этом парке. Я, знаете ли, люблю гулять, смотреть на людей. Увидел: вы плачете, решил предложить свою помощь.
– Очень мило с вашей стороны, – учтиво сказала Белова, – только здесь вряд ли поможешь. Оживлять людей мог только Христос.
Профессор слегка улыбнулся и, подсев поближе, тихонько сказал:
– Вы правы, об истории с Лазарем ходили целые легенды. Никто не верил в этот случай. Вы же знаете, людям нужны множественные доказательства. Большинство думало, что это какой-то трюк, магия! Но стоило Иисусу воскреснуть самому, как люди поверили в это. Потому что увидели собственными глазами!
Старичок наклонился и прошептал почти на ухо:
– Скажу вам по секрету, я тоже был свидетелем тех событий…
Белова удивленно уставилась на незнакомца. Ей не хватало только сумасшедшего прохожего, начитавшегося Булгакова!
– А, ну да… видели… лично, – торопливо согласилась она, предпочитая не вступать в спор с безумцем.
– Зря иронизируете, все это происходило на самом деле! И я действительно все видел.
Он ударил своей тросточкой о землю, и Лена вздрогнула. Только сейчас она увидела в его руке этот изящный предмет. На мгновение старик показался каким-то зловещим.
– Не понимаю, к чему вы все это говорите?
Видя ее смущение, незнакомец отодвинулся, закинул ногу на ногу и произнес спокойно:
– А к тому, что не надо так огорчаться, моя милая. Многие события порой имеют двойной смысл. Судите сами: Иисус умер на кресте, и близкие оплакивали его. Но пришел день, и горе стало радостью! Он воскрес, и мир изменился! Вот и ваш мир может скоро измениться. А вы плачете. Зря!
– Как же мне не плакать, когда погиб друг? Его же не вернуть!
Старик удивленно посмотрел на девушку, будто она сказала какую-то глупость.
– Это еще не известно. Партию можно переиграть. Но здесь от меня мало что зависит!
Лена вытерла глаза и теперь смогла хорошенько рассмотреть собеседника. Это был человек неопределенного возраста с маленькой острой бородкой и карими глазами. Старомодный костюм, трость в руках напомнили ей кого-то. Но сразу вспомнить не удалось.
– Что вы меня расспрашиваете? – вдруг возмутилась девушка. – Загадками какими-то говорите!
Незнакомец удивленно посмотрел на нее, и в тот же миг Белову осенило. Она поняла, где видела этого человека. «Ну конечно, это ребе московской синагоги. Не хватает только пейс!»
– Как вас зовут? – обрадовавшись своей проницательности, спросила Лена.
– Бутадеус, – представился незнакомец и чуть привстал. Хорошие манеры были налицо.
– А меня Лена, – просто произнесла она и протянула руку.
«Странное имя у этого еврея. Совсем не иудейское. Наверное, поляк», – продолжала размышлять Белова, пока старик пожимал руку в ответ.
– А вы здесь часто гуляете?
– Нечасто. Вот выдалась свободная минутка, решил присесть. А тут вы со слезами. Я не мог пройти мимо!
– У вас редкое имя.
– Люди ленивы, – начал возмущаться старик, – они не видят, что творится перед их носом. Имеют уши и не слышат, глаза – и не видят. Им вообще недосуг изучать языки, анализировать события. Люди перестали воспринимать знаки свыше. Им лень! Телевизор стал главной книгой, по которой они изучают наречия воров и бандитов.
Лена не поняла, к чему клонит Бутадеус и, чтобы не выглядеть совсем дурой, произнесла на латыни:
– O tempora, o mores![1]
– Времена всегда одинаковые, поверьте, я знаю, что говорю. Дело в самих людях. Они не ценят жизнь, убивают себя. Одни плачут, другие грустят, сами не зная отчего. А надо радоваться каждой минуте, жить с ощущением счастья, выполнять свою миссию. Идти по пути жизни, не сворачивая влево или вправо. Только прямо.
Он начертил тростью прямую линию на земле, иллюстрируя свои мысли.
– Как можно радоваться жизни, когда погибает близкий тебе человек? Мне сейчас очень больно…
Бутадеус внимательно посмотрел на Белову и встал со скамейки. Похоже, Лена опять сказала что-то не то. Старичок начал нервно расхаживать взад-вперед, словно подбирая нужные слова.
– Вам больно оттого, что сейчас он не может оценить платье, которое вы купили вчера в магазине. Вам страшно оттого, что он не позвонит и не пожелает вам доброй ночи. Вам плохо потому, что ваш эгоизм некому больше тешить. Вы ведь боитесь только за себя! Не за него! Ему-то уже все равно. Вам кажется, будто вы потеряли опору, но ведь это не так! Вы можете идти самостоятельно. Не нужно ни на кого надеяться, кроме себя. Забудьте о своем эгоизме… Впрочем, ваш друг был точно таким же. Его волновал только собственный успех в глазах окружающих!