– А я судил по закону. Вердикт присяжных – невиновны. Прокуратура опротестовывает приговор, но результат будет тот же. Ты же знаком с делом.
– Все правильно, и все-таки…
– Хватит, папа, и давай больше к этому не возвращаться.
– Не получится. Сейчас это тема номер один. И тебе, хочешь ты этого или нет, придется говорить об этом, причем не со мной одним.
– К сожалению, ты прав, – вздохнул сын.
– Зачем вы так, Андрей Павлович, – проговорила вышедшая из спальни стройная женщина. – Глеб…
– Перестань, Лида, – остановил ее Глеб. – Папа прав. Об этом сейчас говорят все. И самое неприятное – обвиняют меня. Хотя их судил суд присяжных. А виноватым оказался судья Кравцов. – Он ушел в другую комнату.
– А ты, Лида, говоришь – хватит, – пробормотал Андрей Павлович. – Представь, каково ему сейчас. Он освободил тех, кого большинство считает убийцами. И сейчас, если поймают тех, кто повесил Чусанова и одного из свидетелей, вполне возможно, Глебу придется судить их.
– Вот как раз поэтому и не надо говорить с ним об этом.
– Я считаю иначе, – произнес Андрей Павлович.
– Так, – вздохнул Соколов, – и что мы имеем? Любимов, Лобиков, и все. Не густо. И нам придется искать этих двоих.
– Для начала доложим Борисову, – улыбнулась Варвара. – И поверь, сами мы их искать не станем. Ну а если найдут, возможно, придется работать с ними.
– А я считаю, – заявил Андрей, – никчемное это дело. Ну и что мы можем узнать у этих Любимова и Лобикова? Ну привлекались они, их отпустили. Значит…
– Более подходящих мы не нашли, – перебила Ва-ря. – Мне кажется, ты как-то…
– Тебе только кажется, – улыбнулся Андрей.
– И черт его знает кто, – недовольно проговорил Борисов.
– Да, – задумчиво произнес сидевший с чашкой чая полный лысый старик. – Тут и сказать не знаешь что. И ты думаешь, это, как говорится, эхо девяносто первого года? Может, и правильно мыслишь, все один к одному – тоже вешали и плакатик на шею. Но там, кажется, из-за золота это произошло. По крайней мере такова была версия. В этом случае, конечно, золота нет, хотя кто знает…
– А что ты, дядя Юра, думаешь о некой тайной организации? – перебил Борисов.
– Про такое даже думать неохота. Ладно там террористы или клан киллеров. Но чтоб вот так справедливость восстанавливали, да еще организация – быть такого не может. И ты себе голову ерундой не забивай. Слишком все это серьезно. Уже трое повешенных, так что…
– Вот именно, – не дал ему договорить Борисов. – Начали с Тупикова, причем никто ничего не знал. А тут Чусанова вздернули. И сразу труп Тупикова появился. Через два дня свидетеля вешают. И я уверен – на этом не остановятся.
– Извини, но ты мелешь чушь. Я уверен, что это просто разборка, концы надо искать среди тех, с кем особенно не ладили Топорик и его кенты. Рынок делили, путан, какой-нибудь банк, да мало ли что…
– Зачем тогда повесили свидетеля? – спросил Борисов.
– Да чтоб так, как ты думаешь, думали все. Это же ясно как божий день.
– А как же повешенные в девяносто первом?
– Наконец-то начал соображать. Там и начались эти разборки. Смотри, кого повесили. – Дядя положил перед Борисовым исписанный убористым почерком лист. – Вот, взгляни на третью фамилию.
– Угаловский Сергей Петрович, – прочитал Борисов. – И что?
– Помнишь дело о кассе в аэропорту в девяносто третьем?
– Черт возьми! Угол! Он, кстати, освободился два года назад. Вениамин Сергеевич Угаловский. Он сын…
– Приемный. И он клялся, что найдет и накажет убийц своего отца. Он детдомовец, в пять лет его усыновил Сергей Петрович. Тот еще тип, два раза привлекался к суду и оба раза вышел из воды сухим. Вениамин служил в группе захвата в пограничных войсках. Мастер спорта по самбо, кандидат в мастера по боксу. И конечно, занимался всеми восточными хреновинами.
– Черт возьми, – повторил Борисов. – И давно ты это знаешь?
– Обижаешь, племянник, – дядя засмеялся, – только что обнаружил. Я по старой памяти заглянул в архив и откопал там это. Угол тогда за головой убийцы отца и приехал. Но не нашел никого и взял с налета кассу.
– Перед этим ночью был убит некто Бунин. Кстати, он по делу о повешенных в Лесосибирске проходил свидетелем. Я это как-то выпустил. Угол, – пробормотал он. – Венька Угол. И он действительно искал Топорика. Так, надо узнать, где сейчас Угол.
– Он в панике, – говорила Таисия, – и хочет идти в милицию.
– Попутного ветерка, – усмехнулся Топорик. – Ему впаяют статью за дачу ложных показаний и еще могут за укрывательство преступления. Он сам потом…
– А что с тобой будет? – перебила Таисия.
– Да ничего. Скажу, что перепугался Феденька, когда одного свидетеля повесили, и все. Он же скажет, что его купили.
– Но ведь так и было. Если меня вызовут, я так и скажу – Суцкий мне предложил.
– Что ты хочешь?
– Денег. Кстати, ты нам так и не отдал оставшуюся часть.
– Венька? – удивленно спросила старшего лейтенанта милиции симпатичная женщина лет тридцати. – Был он у меня. Не оставался, а так, – улыбнулась она, – проездом. Переночевал и уехал.
– Куда? – спросил стоящий у двери плотный мужчина.
– Так я ж ему не жена, он мне не докладывается. А зачем он вам так понадобился? Вы, кстати, кто будете? Участкового я знаю, а вас впервые вижу.
– Оперуполномоченный, – вытащив, мужчина раскрыл удостоверение, – капитан Цыгин.
– Цыгин? – фыркнула женщина. – Слышала я о вас, капитан.
– От кого? – строго спросил участковый.
– От Угла, – усмехнулся Цыгин, – я брал его на сберкассе.
– Вот что мы нашли, – проговорила Варя.
– Прекрасно поработали, – сказал Борисов. – Постарайтесь выяснить все о Любимове и Лобикове. Где они, чем занимаются.
– Что я тебе говорил, – шепнул Варе Андрей. – Мы и будем их искать.
– И еще, – улыбнулся Борисов, – выясните все и об Угле. Угаловский Вениамин Сергеевич. Судим, кличка Угол. Вот им займитесь вплотную. А что касается Лобикова и Любимова, просто контролируйте их розыск. Разумеется, неофициальный. Как только их местонахождение будет установлено, поедете и побеседуете. Но акцент на Угаловском.
– Кто был? – спросил по телефону рослый молодой мужчина. Выслушав, усмехнулся: – Неаккуратно ты, Олеся. Впрочем, какая разница? Ты вот что, не суетись и веди себя как обычно. Бабки я передам с кем-нибудь. Как будет что-то, сообщи. Помнишь как?
– Конечно, – ответила женщина.
– Пока! – Он отключил телефон. – Значит, вышли на меня. Хотя ничего конкретного у них быть не может, одни догадки. Но все-таки вышли. Придется тормознуться. Хотя хрен им. Время сейчас не советское, пока явных улик нет, ничего они мне не сделают.
– Венька, – заглянула в комнату пожилая женщина, – банька истопилась. Тебе парную…
– Дальше я сам. – Он поднялся с табуретки и взял спортивную сумку. – А где дед?
– Рыбу удит. Но как отмоешься, придет, уж больно ему пиво понравилось, какое ты привез.
– Его еще сюрприз ожидает, – засмеялся Вениамин.
– Это какой еще сюрприз?
– И тебя тоже. – Вениамин вышел.
– Внучонок ты мой, – вздохнула она. – Не дал Бог Сережке нашему детишек-то, так молодец, взял мальчишку. Правда, как будто в Сережку он уродился.
– Здорово, Афанасьич, – услышал сидевший с удочкой на поваленном дереве седобородый мужчина.
– Привет, ежели не шутишь, – не поворачиваясь, кивнул он.
– Ты своего внука давно видал? – Положив велосипед, капитан милиции начал спускаться к речке.
Старик обернулся:
– Тише ты! Всю рыбу распугаешь. А чего это ты Венькой вдруг заинтересовался?
– Да просто так. Много поймал?
– Вся моя будет. Менты просто так не спрашивают. Ежели мужик один раз оступился, то, значит, его на всю жизнь на заметку взяли. Не видал я Веньку. Но ежели он что-то набедокурил, ты скажи, я те его, стервеца, как заявится, сам притащу.