Маршруты морских походов норманнов
Разумеется, дело не ограничивалось только лишь грабительскими набегами, поскольку морская торговля и военная служба по найму у правителей сопредельных стран были ничуть не менее доходным занятием. Остроносые корабли спускались по Волге и Днепру и бороздили воды Каспийского и Черного морей. Викинги с готовностью пополняли ряды наемников, и мы знаем об их дружинах, состоявших на службе у русских князей и византийских императоров. А. Я. Гуревич пишет:
Норманнские наемники играли немалую роль в жизни Византийской империи в X и XI веках. Среди них особенной известностью пользовался Харальд Сигурдарсон – будущий правитель Норвегии; о его подвигах на Руси, в Константинополе, на Ближнем Востоке, в Южной Италии и других странах пели скальды и слагались красочные легенды.
По Западной Двине (Даугаве) и через Финский залив, а затем по Неве, Ладоге и Волхову скандинавские торговцы и воины просачивались на Русь и в Восточную Европу. Само начало русской государственности теснейшим образом связано с северными пришельцами. Можно как угодно относиться к летописному преданию о призвании варягов (скорее всего, оно насквозь легендарно), но тот факт, что первые русские князья были выходцами из скандинавских стран, сомнению не подлежит. Это подтверждается и археологическими находками, и данными топонимики. Первые известные нам князья, сидевшие в Новгороде и Киеве (Олег, Игорь, Ольга), а равно и немалая часть их приближенных и дружинников были, вне всякого сомнения, скандинавами. О безусловном скандинавском происхождении многих дружинников и купцов, близких к князю, свидетельствуют их имена, зафиксированные в договорах Игоря и Олега с византийскими императорами в 911 и 944 годах. Правда, обрусели они очень быстро: уже сын Ольги носил славянское имя Святослав. Более того, сам этноним «русь», обозначавший в летописных источниках пришлых скандинавов, имеет североевропейские корни, что было убедительно доказано еще в 80-х годах минувшего века.
На крайнем востоке Европы норманнам приходилось сталкиваться не только со славянскими народами, но и с угро-финнами, волжскими булгарами и хазарами, а через Волгу и Каспий они достигали сожженных солнцем земель Арабского Халифата. Хроники скупо свидетельствуют, что викингам удалось обогнуть Скандинавский полуостров, выйти на просторы Студеного моря (так в старину называли Северный Ледовитый океан) и добраться до Шпицбергена и Новой Земли. Несколько столетий спустя их путем двинутся русские поморы, осваивая территории, лежащие за полярным кругом.
Чем же объяснить беспримерную трехсотлетнюю экспансию бедного и сравнительно немногочисленного народа? Известный отечественный историк Л. Н. Гумилев предложил в свое время гипотезу пассионарных толчков (от французского passion – «страсть»), которые порождают внутри этноса генерацию особых людей, решительно ломающих традиционный стереотип поведения и ориентированных на подвиги и походы неведомо куда. При всем уважении к эрудиции Льва Николаевича Гумилева согласиться с ним нелегко, ибо его теория слишком прямолинейна. Это даже не ключ, а универсальная отмычка в руках домушника. Оперируя весьма расплывчатым понятием этнической энергетики, она втискивает в прокрустово ложе жесткой схемы почти любое историческое событие.
Точно такой же абсолютизацией одного-единственного фактора грешит и подход в духе климатического детерминизма. Согласно этой точке зрения, похолодание и сопутствующая ему бескормица (в IX веке средняя температура в Северном полушарии ощутимо упала) выдавливали норманнов за пределы исконного ареала, а когда на рубеже X–XI веков климат заметно улучшился, экспансионистская активность скандинавских дружин моментально сошла на нет. Иными словами, холод подстегивает народы, а тепло убаюкивает. Если следовать этой логике, викинги в IX столетии должны были стремиться на юг, и только на юг, однако хорошо известно, что именно в это гиблое время они заселили и холодные Фарерские острова, и еще более холодную Исландию. С другой стороны, на излете X века, когда вновь потеплело, им можно бы было сидеть дома, но упрямые скандинавы ринулись осваивать Гренландию и Северную Америку. И разве не разумнее предположить, что потепление X века только стимулировало дальние вояжи норманнов в полярных широтах?