Вероятно, он об этом не знает, сказала она себе, выглянув в окно. У него не было никаких причин расспрашивать ее адвоката, но если бы он даже и спросил, вряд ли ему рассказали об этом! Четыре года назад она ломала голову, как объяснить сыновьям, почему она разводится с их отцом, и не нашла иного способа, кроме как сказать им, что отец умер.
Крис ничего не понял. Вряд ли он понимал, кем был его отец, но смерть, как таковую, еще не воспринимал. А Бен понял. Вначале они все вместе плакали, лежа в ее постели, той самой постели, где она столько ночей плакала в одиночестве.
Теперь она чувствовала, что должна заменить им отца, и вместе с тем познакомить их с ним. А еще она была обязана защитить их! Ее проблема заключалась в том, что она не была уверена, сможет ли сделать это.
— Мама! — Бен без стука ворвался в ее комнату. — Спускайся! Сюрприз готов!
Эбби смотрела на сына, стоящего в двери, взволнованного, нетерпеливого, лохматого.
— Бен! — Она подошла и крепко обняла сына. — Я люблю тебя!
Тот засмущался и негромко засмеялся, а поскольку рядом никого не было, кто мог бы застать его за нежностями с матерью, он тоже крепко обнял ее за талию и произнес:
— Я тоже люблю тебя, мамочка!
— И что же это за сюрприз?
— Не скажу!
— Но я же могу заставить тебя сказать! Ты же знаешь, я могу заставить тебя сказать мне обо всем на свете!
А от подножия лестницы уже слышался нетерпеливый голос Криса:
— Спускайся, мама! Дилан говорит, что мы не можем без тебя сказать «Сезам, откройся!».
Опять это «Дилан говорит», со вздохом подумала она.
Бен кривлялся и приплясывал рядом с ней, а потом, крикнув «Скорее!», сбежал вниз.
Удивленная, Эбби пошла за ним.
— Эй! Куда вы все подевались?
Она обнаружила всех троих в гостиной, сгрудившихся вокруг домашнего кинотеатра.
— Что это?
— Дилан взял его напрокат! — Крис, ошалевший от радости, вскочил на диван и подпрыгнул. — На нем можно смотреть кинофильмы!
— Я знаю. — Эбби смотрела на Дилана, ловко подключавшего аппаратуру.
— Он сказал, что раз мы не смогли пойти в кино, то сможем посмотреть фильм дома! Мы выбрали «Космических воинов»!
Эбби поймала Криса в воздухе.
— «Космических воинов»? — переспросила она.
— Они отказались от моих предложений! — сообщил ей Дилан. — Оказывается, у них достаточно своих предпочтений.
— Я знала это.
— В свое время я собирал кассеты с фильмами. — Он бросил на нее лукавый взгляд. — «Преступный», к примеру.
— О, да! — пробормотала она. — Это ранний фильм Шантел. В нем она действительно замечательна!
— Мне он всегда очень нравился!
— А я, когда сидела в кинозале, всегда с нетерпением ждала ее появления на экране! Это совершенно невероятное чувство! — Даже простое воспоминание словно приблизило к ней сестру и напомнило, что она не одинока в этом мире. — Забавно! Я только что разговаривала по телефону с Мадди, а теперь…
— Мы сможем посмотреть фильм с Шантел? — спросил Бен. — Мне нравится, когда она стреляет в того парня в шляпе!
Эбби заколебалась, она не могла решить, что делать со своими обязательствами. Мальчики с нетерпением наблюдали за ней, а Дилан, подняв бровь, просто стоял и ждал.
Наконец Эбби сдалась. Как ради себя, подумала она, так и ради других.
— А не сделать ли нам самим попкорн? — предложила Эбби.
Дилан широко улыбнулся, прекрасно понимая, какой мучительный процесс переживала она.
— Вы сумеете поджарить кукурузу? — спросила она его.
— Ну, я думаю, у меня получится.
Двадцать минут спустя все расселись на диване и принялись смотреть первую из ослепительных лазерных битв. Бен, как всегда, неистово выкрикивал слова одобрения в адрес плохих парней. Маленькие пальчики Криса напряженно сжимали руку Эбби, а она, откинувшись на спину, шептала ему что-то смешное.
Это было так естественно. Вот о чем она думала под громкие звуки фильма. Смотреть кино и есть самодельный попкорн прохладным субботним днем казалось ей совершенно естественным и до абсурдности простым занятием, но она никогда ничего большего не хотела. Расслабившись, Эбби уронила руку на спинку дивана. Кисть ее коснулась руки Дилана. Она хотела отдернуть ее, но непроизвольно взглянула на него.
Он наблюдал за ней через головы ее сыновей. В его взгляде по-прежнему читались вопросы, но она к ним привыкала. Как и к нему. Он делал это ради нее, ради ее сыновей. Только, может быть, он делает это и для себя? Может быть, именно это по-настоящему и ценно? Улыбнувшись, она переплела свои пальцы с его.