К счастью, на площади было совершенно безлюдно, никого, если не считать за человека памятник, стоявший на высоком постаменте. Мальчик долго рассматривал памятник, гадая, кто бы это мог быть. Бронзовая статуя изображала рослого, крупного человека в треугольной шляпе, в сюртуке, в коротких до колен панталонах и грубых ботфортах. На его лице с длинным крючковатым носом и уродливыми толстыми губами застыло жестокое выражение. Вдобавок он держал в руках длинную палку, и казалось, вот-вот замахнется ею.
— Эй, губошлеп, чего тебе надо? — вызывающе крикнул мальчик.
Собственная дерзость вселила в него бодрость и, обойдя памятник, он, тут же забыв и думать о нем, свернул на широкую улицу, ведущую вниз, к морю.
Но не успел он миновать несколько домов, как ему послышалось, будто кто-то идет за ним следом, тяжело топая и постукивая палкой с железным наконечником по мощенной камнем мостовой. Уж не тот ли огромный бронзовый памятник с соборной площади отправился гулять по городу? Нильс побежал вниз по улице, прислушиваясь к шагам за спиной. В нем росла уверенность, что сзади идет тот самый бронзовый человек. Земля дрожала, дребезжали стекла домов. Кто еще, кроме Бронзового, может так тяжело ступать? И мальчик испугался, вспомнив, что он недавно сказал памятнику. Он не смел оглянуться и убедиться, праща ли то был Бронзовый.
«Может, он просто решил прогуляться, — понадеялся мальчик. — Неужто он в самом деле рассердился на меня за те слова? Да я ничего худого и не думал».
Вместо того чтобы спуститься прямо к верфи, Нильс свернул на улицу, ведущую на восток, надеясь скрыться от преследователя. Но вскоре и шаги Бронзового свернули на ту же улицу. Сердце мальчика сжалось от страха, он не знал, куда деваться. Где найти убежище, если все ворота на запоре? И тут по правую руку от себя, в глубине большого сада он разглядел старую деревянную церковь. «Вот где я смогу укрыться», — подумал мальчик и кинулся туда.
Мчась по посыпанной песком дорожке, он внезапно увидел впереди какого-то человека, махавшего ему рукой. «Видно, хочет мне помочь», — обрадовался мальчик. Он бежал уже из последних сил. Сердце так и колотилось у него в груди. Но каково же было его удивление, когда он подбежал ближе: человек, стоявший с краю дорожки на невысокой подставке, был деревянный. «Неужели это он махал мне рукой?» — в полной растерянности думал мальчик.
Забыв об опасности, он стоял, не сводя глаз с Деревянного, приземистого, коротконогого человека с широким краснощеким лицом, блестящими черными волосами и черной же окладистой бородой. Все на нем было деревянным — черная шляпа, коричневый сюртук с черным поясом, серые короткие панталоны до колен; чулки и башмаки — и те были деревянными. Деревянного человека только что выкрасили и покрыли лаком, отчего он весь блестел и сверкал при лунном свете. Это, верно, и придавало ему такой добродушный вид; мальчик тотчас же проникся к нему доверием.
В левой руке Деревянный держал деревянную же дощечку, на которой мальчик прочитал:
Так, стало быть, это не человек, а просто-напросто кружка для подаяний. Мальчик был разочарован. А он-то ждал настоящего волшебства! Но тут он вспомнил, что об этом Деревянном дедушка ему тоже рассказывал. Будто все дети в Карлскруне очень его любили. И, видно, дед правду говорил. Нильсу тоже не хотелось уходить от Деревянного. Казалось, ему много-много сотен лет — такой древней стариной веяло от него. Но с виду он был крепкий, жизнерадостный, добродушный — словом, такой, какими обычно представляются люди далеких стародавних времен.
Мальчику было так приятно и любопытно смотреть на Деревянного, что он вовсе позабыл о том, кто гнался за ним. Но тут он снова услыхал его шаги. Они быстро приближались. Куда скрыться? От церкви его еще отделял открытый пустынный двор.
И вдруг мальчик увидел, что Деревянный наклоняется и протягивает ему свою большую широкую руку. Одним прыжком мальчик очутился у него на ладони. Деревянный, подняв его, сунул под шляпу. Только мальчик скрылся под шляпой, только Деревянный снова вытянул руку, прижав ее к туловищу, как перед ним уже стоял Бронзовый; он с такой силой ударил по земле палкой, что Деревянный пошатнулся на своей подставке. Бронзовый зычным звенящим голосом спросил:
— Это еще кто такой?
Деревянный вскинул руку вверх, так что старое дерево, из которого его выточили, заскрипело, и, отдавая честь, ответил:
— С дозволения Вашего Королевского Величества, Русенбум! Некогда старший боцман на линейном корабле парусного флота «Дерзновенный», после выхода в отставку — церковный сторож при Адмиралтейской церкви, посмертно вырезан из дерева и поставлен на церковном дворе вместо кружки для подаяний.
Мальчик, сквозь щель в деревянной шляпе глядевший на Бронзового, ужаснулся, когда Деревянный сказал: «Вашего Королевского Величества». Он напряг свою память и вспомнил, что памятник на площади поставлен тому, кто заложил город. Бронзовый был не кто иной, как сам Карл XI. И угораздило же его, Нильса, налететь на этого короля!
— Молодец, Русенбум, хорошо отдаешь рапорт, — похвалил Бронзовый. — Скажи, не попадался ли тебе на глаза мальчуган, что нынче ночью бегает по городу? Сам крохотный, а дерзости хоть отбавляй! Только бы мне его поймать! Уж я проучу этого нахала!
И он снова гневно ударил палкой о землю; лицо у него от злости чуть не перекосилось.
— С дозволения Вашего Величества, я видел его, — отрапортовал Деревянный.
Мальчик под деревянной шляпой сжался в комок и задрожал от страха, но когда Деревянный продолжил свою речь, тотчас успокоился.
— Ваше Величество идет по ложному следу. Этот постреленок, видно, пробрался на верфь и спрятался там.
— Ты уверен в этом, Русенбум? Что ж ты стоишь, как чурбан, на своей подставке? Идем, поможешь мне найти его. Две пары глаз лучше, чем одна!
Но Деревянный жалобно ответил:
— Покорнейше прошу дозволить мне остаться на месте. Я только с виду здоровый и цветущий — ведь меня недавно покрасили. На самом-то деле я старый и дряхлый — весь из трухлявого дерева и не в силах шевельнуться.
Но Бронзовый, видимо, терпеть не мог, когда ему перечили.
— Это еще что за выдумки? Ты мужчина, Русенбум, или нет? — Подняв свою длинную палку, он гулко ударил Деревянного по плечу. — Ничего, выдержишь, Русенбум!
Бронзовый и Деревянный двинулись в путь. Они величественно шагали рядом по улицам Карлскруны. И вот уже впереди показались высокие ворота верфи. По ту сторону ворот расхаживал матрос-часовой, но они сумели улучить минутку, и король ударом ноги неслышно отворил ворота. Они незаметно проскользнули в гавань.
Перед ними раскинулась огромная верфь, поделенная свайными мостами. У причалов стояли военные суда, показавшиеся мальчику вблизи куда более грозными и огромными, чем сверху. «Я, стало быть, не совсем рехнулся, когда принял их за морских троллей», — подумал он.
— Как по-твоему, Русенбум, где всего разумнее искать мальчишку? — спросил Бронзовый.
— Такому, как он, наверно, легче всего спрятаться в модельной, — ответил Деревянный.
На узкой косе, тянувшейся вдоль всей гавани справа от ворот, стояли здания старинной постройки. Бронзовый подошел к какому-то дому с низкими стенами и маленькими окошками, но с крутой и высокой крышей. Ударом палки он распахнул настежь дверь и потопал вверх по лестнице с истертыми ступенями. Они вошли в большой зал, битком набитый небольшими судами с полной парусной оснасткой. Хотя никто ничего не сказал, мальчик сам догадался, что это модели судов шведского флота.
Каких только судов здесь не было! И старинные линейные корабли с пушками на бортах, с высокими надстройками на носу и на корме, с мачтами, сгибавшимися под тяжестью парусов и канатов; и небольшие суденышки, с банками для гребцов по бортам, курсировавшие в шхерах; и беспалубные мониторы; и богато раззолоченные фрегаты, на каких совершали свои путешествия короли. Были здесь и тяжелые броненосцы с башнями и пушками на широких палубах, которые в ходу и поныне, и блестящие миноноски, напоминавшие длинных, узких рыбин.