Рассудив так, Лайцзы созвал пятьдесят-шестьдесят нищих, и вскоре вся эта ватага во главе с ним самим подошла к дому Цзинь Лаода. Что это была за страшная картина!
Шляпы без дна — макушки наружу, Узлами затянуто рваное платье; Куски обветшалой цыновки, одеяла в лохмотьях и дырах; Бамбуковые палки, разбитые миски; «Подайте, отец!», «девушка, сжальтесь!», «господин, осчастливьте!» — Кричат перед домом, горланят. Играют со змеями, водят собак, с лисицами возятся шумно — Каждый искусство свое выставляет, орет, как умеет; Голосом страшным тянут развратные песни, В такт ударяют в *пайбань, оглушая прохожих. Кирпич истолкли в порошок и напудрились им: Страшно смотреть на их рожи. Орава разнузданных бесов, *Чжун Куй бы не справился с ними!Заслышав у дома шум, Цзинь Лаода пошел открывать ворота, и целая орава нищих во главе с Лайцзы с криком и шумом ворвалась в его дом. Лайцзы прямым путем устремился к столу и, не обращая на окружающих никакого внимания, принялся уплетать лучшие блюда и пить лучшие вина.
— Вели твоему зятю и твоей дочери приветствовать поклоном родственника! — крикнул он Лаода.
Напуганные гости, не желая дольше оставаться у своего приятеля, все как один, покинули дом Лаода. Вместе со своими друзьями убежал из дому и Мо Цзи.
Цзинь Лаода ничего не оставалось, как начать извиняться перед своим родственником.
— Сегодня гостей приглашал мой зять, я в этом не принимал участия. Другой раз я специально устрою угощение для вас и приглашу вас к себе побеседовать.
С этими словами Лаода вытащил деньги и роздал их нищим, затем принес два кувшина лучшего вина, живых кур, гусей и приказал нищим все это отнести в дом Лайцзы, чтобы искупить свою вину. Долго шумели непрошенные гости и разошлись только темной ночью. Юйну, расстроенная, сидела у себя в комнате и горько плакала.
Эту ночь Мо Цзи провел у своих друзей и вернулся в дом тестя только на следующее утро. Лаода стыдно было смотреть ему в глаза. Мо Цзи в душе был очень недоволен случившимся, но ни зять, ни тесть ничего друг другу не сказали.
Вот уж, поистине:
Когда немой изведает полыни вкус, О горечи ее сказать не может людям.Следует заметить, что Юйну, тяготившаяся дурной славой своей семьи и старавшаяся выбиться в люди, уговаривала мужа целиком посвятить себя науке и, совершенно не считаясь с затратами, покупала для него и современные, и древние книги. Не жалела она денег и на то, чтобы принимать в доме людей талантливых и образованных. Мо Цзи на средства жены завязывал знакомства с теми, кто мог принести ему известность. Усилия Юйну не замедлили сказаться: занятия Мо Цзи с каждым днем шли все успешнее, слава его росла, и к тридцати трем годам он успел уже благополучно *выдержать оба экзамена и получить степень цзиньши.
После празднества в Академии Мо Цзи в черной шапке и парадном платье возвращался домой верхом на лошади. Когда он проезжал по улице, на которой стоял дом его тестя, к нему, толкая и подгоняя друг друга, сбегались люди: каждый хотел раньше другого увидеть нового цзиньши. В толпе Мо Цзи заметил нескольких детишек, которые, указывая на него пальцем, кричали:
— Зять Цзиня-«туаньтоу» стал чиновником!
Мо Цзи, не желая устраивать скандала, вынужден был стерпеть обиду и молча проглотить оскорбление. При встрече с тестем Мо Цзи выполнил все полагающиеся церемонии, хотя в душе очень злился на него.
«Если бы я заранее предполагал, что буду, как теперь, богат и знатен, — рассуждал про себя Мо Цзи, — я мог бы стать зятем знатного вельможи или князя и жить при этом в доме жены. Зачем я выбрал своим тестем „туаньтоу“! Ведь это же позор на всю жизнь. Дети, которых я воспитаю, все равно будут внуками и внучками „туаньтоу“, а я стану посмешищем для людей. Ведь сегодня уже так и вышло. С другой стороны, Юйну очень умна, к тому же нельзя ее обвинить ни в одном из *„семи грехов“, за которые принято выгонять жену. Правду говорят: „коль трижды не обдумаешь поступок свой, потом всегда раскаиваться будешь“».
От всех этих мыслей на душе у Мо Цзи было тяжело, нерадостно. Юйну несколько раз подряд спрашивала мужа, что с ним произошло, но тот ничего не отвечал, и она так и не узнала причины его скорби.
Право, Мо Цзи достоин того, чтобы над ним посмеяться: думает только о богатстве и знатности, которых наконец добился, и совсем забыл о том времени, когда был беден. Теперь он уже ни во что не ставит заслуги своей жены, которая помогла ему прославиться.