Ученый задумался: он не мог понять, что бы все это могло означать. Подняв голову, он увидел стихотворение, написанное на стене. Стихи ясно говорили ему, что его слуга в действительности был не Кан Сюанем, как он отрекомендовал себя вначале, но никак не мог понять, что же в конце концов заставило этого человека так долго пробыть в его доме. В честности секретаря хозяин не сомневался, так как у него не пропало ни гроша. Не мог он понять и того, как Цюсян согласилась убежать вместе с ним; не знал, где находятся теперь беглецы.
«Не беда, что пропала служанка, — думал про себя господин Хуа. — Но надо бы хоть выяснить, в чем тут дело».
Поразмыслив, хозяин велел своим слугам позвать людей из областного управления, изложил им все, как было, дал денег и поручил найти Кан Сюаня и Цюсян. Те разыскивали их повсюду, но так и не напали на их след.
Прошло больше года, и господин Хуа почти забыл об этом происшествии. Однажды он случайно оказался в Сучжоу, куда поехал навестить друга. Когда он проходил мимо ворот Чанмэнь, слуга, сопровождавший его, обратил внимание на какого-то ученого, который в книжной лавке рассматривал книги. Лицом и всем своим обликом ученый очень походил на Хуа Аня. На левой руке у него было шесть пальцев. Слуга поспешил доложить об этом хозяину. Тот, не поверив, снова послал его в лавку и велел внимательно присмотреться к этому человеку и узнать его фамилию и имя.
Когда слуга подходил к лавке, ученый, разговаривая с кем-то, уже спускался к выходу. Пронырливый слуга решил не упускать случая и тихонько последовал за ними. Те направились к воротам Тунцзымэнь и сели там в лодку. С ними было четверо или пятеро слуг. Внимательно разглядев ученого, слуга окончательно убедился в том, что это не кто другой, как Хуа Ань. Для верности слуга вернулся в книжную лавку и спросил хозяина, кто это сейчас рассматривал у него книги.
— Это почтенный цзеюань Тан Боху. Сегодня он пирует у *Вэнь Хэншаня на лодке.
— Значит, тот человек, который с ним вместе вышел отсюда, и есть господин Вэнь Хэншань, — поинтересовался слуга.
— Нет, это *Чжу Чжишань, тоже известный ученый.
Слуга в точности передал все своему хозяину. Крайне удивленный, Хуа призадумался:
«О Тан Ине, его проделках и легкомыслии я давно слышал. Неужели Хуа Ань — это он?! Завтра же отправлюсь к нему с визитом, чтобы убедиться, так это или нет».
На следующий день господин Хуа отослал Тан Иню свою визитную карточку, а затем сам отправился в Уцюй, где жил поэт. Хозяин поспешил выйти навстречу гостю. Обменявшись приветствиями, хозяин и гость уселись друг против друга. Господин Хуа, еще и еще раз внимательно присмотревшись к поэту, окончательно убедился в том, что это Хуа Ань.
Когда Тан Инь стал угощать гостя чаем, господин Хуа обратил внимание на белые, как яшма, руки хозяина и на шестой палец на его левой руке. Хуа хотел было расспросить его обо всем, но как-то затруднялся начать разговор.
После чая Тан Инь пригласил гостя посидеть у него в кабинете. Господин Хуа, сомнения которого еще не были разрешены, охотно согласился. В кабинете все было аккуратно прибрано, во всем был виден порядок.
Вскоре было подано вино, за которым гость и хозяин просидели немало времени. Наконец господин Хуа завел разговор на интересовавшую его тему.
— В вашем уезде, — начал он, — живет некий Кан Сюань. Человеку этому не удалось окончить свое образование. Несмотря на это, он прекрасно разбирается в литературе. Не знаете ли вы его?
— Н-да, — как-то неопределенно протянул Тан Инь.
— В прошлом году, — продолжал Хуа, — он нанялся ко мне секретарем. Я назвал его Хуа Анем. Первое время он занимался с моим сыном, потом я поручил ему ведать перепиской в моем кабинете и в конце концов сделал управляющим закладной лавкой. Так как он не был женат, я предложил ему на свой вкус выбрать в жены какую-либо служанку. Он выбрал Цюсян. Через несколько дней после свадьбы он со своей женой бежал, не взяв никаких вещей, так что я никак не мог понять причину его исчезнования. Я разослал в разные места людей, чтобы навести о нем справки, но его так и не нашли. Может быть, вам что-нибудь известно об этом?
Тан Инь опять пробурчал что-то невнятное. Было ясно, что хозяин не хочет ничего вразумительного ответить, и господин Хуа не выдержал.
— Человек этот был очень похож на вас; на левой его руке тоже был шестой палец, — заявил Хуа. — Не кажется ли вам странным такое совпадение?
И на это Тан Инь ничего определенного не ответил. Через какой-то миг он вдруг поднялся с места и вышел из кабинета. Хуа тем временем стал рассматривать книги, лежавшие на столе. В одной из них гость нашел листок со стихами. Это оказались как раз те самые стихи, которые господин Хуа прочел на стене в комнате управляющего.
И тут в кабинет вернулся Тан Инь.
— Эти стихи, — сказал господин Хуа, протягивая ему листок, — сочинены Хуа Анем. В почерке, которым они написаны, я узнаю его руку. Как вышло, что они оказались здесь, в вашем кабинете? Ведь не случайно же все это. Очень прошу вас объяснить мне, в чем дело, и рассеять мои сомнения.
— Позвольте об этом рассказать вам немного позже.
— Если вы мне все расскажете, я посижу, — сказал терявшийся в догадках гость, — в противном случае разрешите откланяться.
— Ответить на ваши вопросы нетрудно, прошу вас только отведать еще вина.
Хуа выпил еще. Затем Тан Инь преподнес гостю большой кубок.
— Это уж слишком, — ответил захмелевший Хуа. — Больше я не в состоянии пить. Очень прошу вас разрешить мои сомнения. Это единственное, чего бы мне хотелось, и больше мне ничего не надо.
— Прошу вас съесть хоть чашку риса, — не унимался Тан Инь.
После еды был подан чай. Незаметно наступили сумерки. Слуга зажег свечи. Совершенно сбитый с толку, господин Хуа наконец поднялся и стал прощаться.
— Прошу вас, почтенный, еще немного задержаться, — остановил его Тан Инь. — Сейчас я отвечу на ваши вопросы и рассею ваши сомнения.
Приказав слуге посветить, хозяин провел гостя во внутренние покои, где ярко горели свечи, и позвал жену. Господин Хуа увидел, как в сопровождении двух служанок в комнату легкими *«лотосовыми шажками» вошла молодая женщина. Ее лицо было скрыто жемчужной бахромой головного убора.
Господин Хуа, смущенный появлением молодой женщины, хотел было удалиться, но Тан Инь удержал его за рукав.
— Это моя жена. Почтенному другу моей семьи она обязана поклониться, так что незачем вам стесняться ее.
Слуги расстелили ковер, молодая женщина подошла к гостю и четырежды земно поклонилась ему. Господин Хуа поспешил ответить на приветствие. Но Тан Инь остановил его и просил не обременять себя церемониями. Гость, не без стеснения, ответил женщине только двумя обычными поклонами и чувствовал себя чрезвычайно неловко.
Когда церемония была закончена, Тан Инь подвел молодую женщину к гостю и с улыбкой сказал:
— Прошу вас посмотреть хорошенько. Только что вы говорили, что я похож на Хуа Аня. Не признаете ли вы в этой женщине Цюсян?
Посмотрев внимательно на жену Тан Иня, господин Хуа громко рассмеялся и, поспешив еще раз ей поклониться, стал просить извинения.
— Это мне следует просить у вас прощения, — заметил Тан Инь.
Хозяин и гость вернулись в кабинет. Тан Инь приказал снова подать вино и закуски. Кубки осушались и снова наполнялись.
За вином гость попросил, чтобы хозяин посвятил его во всю эту историю. Тогда Тан Инь подробно рассказал ему все, что с ним случилось, начиная с того дня, когда он впервые возле Чанмэнь увидел в лодке служанку, и кончая побегом. Гость и хозяин, хлопая в ладоши, громко смеялись от удовольствия.
— Теперь я уже, конечно, не смею смотреть на вас как на секретаря, — шутил господин Хуа, — придется вам приветствовать меня как тестя.
— Боюсь, что тогда вы будете вынуждены снова потратиться на приданое, — заметил Тан Инь, и оба расхохотались.