Он любовался всем этим. Утонченная красота была сродни поэзии: участок пустыни, горы, свет в восточном небе, грустные тени, сгустившиеся на севере.
На западе высились горы — черная волнистая линия на фоне звезд. Прекрасная ночь, согретая дыханием пустыни, была созвучна мечтам Хайка.
Он смотрел, как профессор спускается по тропе под акациями. Автомобиль проехал вверх по дороге. И когда он проезжал мимо, Чарли рассмотрел его стремительные формы и водителя, сидевшего в кабине. Это был один из тех великолепных роскошных автомобилей, которые в последнее десятилетие опять вошли в моду. Его двигатель мягко мурлыкал, большие тяжелые шины были покрыты пылью. Шикарная машина, судя по всему, приехала из пустыни. Вот автомобиль остановился. Без сомнения кто-то приехал за Уильямсом. Если так, то стоит пойти в обсерваторию и немножко поработать.
В строгом смысле этого слова Хайк не был астрономом. Он не стал делать астрономию своей единственной профессией. Но он знал многие вещи о звездах, которые более ортодоксальные профессора не могли себе даже представить. Чарли был мечтателем. Он имел собственное видение Вселенной, собственную систему мироздания, и у него со звездами имелся общий секрет.
Он бы не стал разглашать свои взгляды на мироустройство, хотя бы потому, что не желал лишний раз оказаться поднятым на смех в научных кругах. Истинность структуры Вселенной, открывшейся его пытливому уму, пока что невозможно было доказать математически, но если бы он и смог это сделать — все равно бы ему не поверили. Хайк ощущал Вселенную, как бурлящий океан Жизни и Разума. Разум! Разум, как цель и смысл бытия материи. Человек был его проявлением, способом самоосознания материи здесь на Земле. Вселенная была беременна Разумом, жаждала познать сама себя. Чарли посмотрел на звезды. Он вышел из кабинета Уильямса, прошел через приемную и оттуда к лестнице, которая привела его к обсерватории. Пока Чарли ожидает своего друга, у него будет достаточно времени для наблюдений. Каким-то шестым чувством он ощущал, что настало время для открытия. Он приехал в Аризону, чтобы использовать телескоп своего друга астронома. Инструмент, который Чарли использовал в своей обсерватории на горе в штате Колорадо, не давал ему тех результатов, что он ожидал. Здесь, в штате Аризона, в сухом чистом воздухе, который до сих пор всегда давал такие великолепные результаты, он надеялся найти то, что предполагал. Но даже он не ожидал обнаружить то страшное доказательство правоты своих дерзких гипотез, которое ему суждено было найти.
Это одна из самых странных частей истории. И вышло так, что он оказался здесь в тот самый момент, когда судьба и безопасность мира зависели от него. Много лет он и его старый наставник, доктор Роболд втайне работали над самыми невероятными проектами. Они оба были мечтателями. В то время, как другие издевались над их «фантастическими и необоснованными грезами», они молча готовили переворот в науке.
Мальчик с зажигательным стеклом вырос под опекой доктора Роболда. Настало время, когда он реально мог много больше, чем собирался сделать Архимед при помощи рычага. Хотя мир не знал это, Чарли Хайк достиг точки, откуда он мог буквально испепелить Землю.
Но это не входило в его планы; хотя он имел возможность, у него не было конечно, ни малейшего намерения. Он был мечтателем, и это было частью его мечты, что человек разорвет его цепи, приковывавшие его к Земле, и сможет выйти во Вселенную. Это было великим замыслом, и если бы не страшное событие, которое забрало его жизнь, он бы без сомнения достиг цели.
Хайк сел за телескоп в десять тридцать. Он взглянул на часы: в запасе было еще больше чем десять минут. Он вычислил точное время для наблюдения. Несколько месяцев он ждал этого момента. Он даже не надеялся провести наблюдения в одиночку, и теперь, когда он находился один на один с великолепным инструментом, он посчитал себя счастливым. Только звезды и Чарли Хайк знали секрет; но даже он не мог представить, что это будет означать.
Хайк достал из кармана кипу бумаг. Большинство из них были покрыты обозначениями, некоторые с рисунками, другие с цветными фотографиями высокого качества. Разложив их перед собой, молодой ученый набросал поверх изображений карандашом целую сеть пересекающихся линий. Затем последовал ряд цифр — быстрые вычисления. Он кивнул, а затем хмыкнул.
Было бы интересно наблюдать за лицом Чарли Хайка в последующие несколько минут. Сначала ученый выглядел задумчивым, спокойным и внимательным. Затем он пришел в восторг, а в итоге замер и лицо его утратило всякое выражение.