Но Торин и его предки не имели никакого отношения к той старой распре между сипухами Тёмного леса и неизвестными мастерами из рода пещерных сов. Поэтому, когда он очнулся, то был возмущён их обращением. И решил, что из него не вытянут ни одного слова про золото и драгоценности.
Король устремил на Торина суровый взгляд больших тёмных глаз и стал его расспрашивать, но Торин на всё отвечал только одно: он умирает от голода.
— Мои птицы донесли, что ты не единственный чужак в лесу, — задумчиво ухнул король. — Где сейчас твои друзья? Что они делают?
— Не знаю, вероятно, умирают от голода в лесу.
— Что вы делали в лесу? Зачем в него ворвались?
— Мы никуда не врывались, — отвечал Торин, — мы честные путешественники и просто искали пищу и питье, ибо умирали от голода.
— А что вам там понадобилось? — вконец рассердившись, спросил король.
Но Торин прищурился с истинно королевским надменным видом и не пожелал отвечать.
— Отлично! — ухнул король, донельзя раздосадованный. — Уведите его и держите под землёй, в самых корнях дерева, пока не скажет правды! Пусть сидит хоть всю свою — недолгую — жизнь!
Сипухи крепче связали Торина верёвками из плющевых лиан и заперли в одном из самых дальних подземном ходе — их было бесчисленное множество под великим старым дубом, и в основном сипухи использовали их, чтобы содержать там своих пленников. Ему дали вдоволь мышатины и воды из дальнего лесного родника — ведь масковые сипухи не крысы, и даже со злейшими врагами они обращались вполне сносно. Только к гигантским паукам были беспощадны, так как те не умели быть благодарными и всегда, когда представлялась возможность, атаковали одиноких птиц, а если повезёт ещё больше — утаскивали маленьких птенцов и даже яйца, чтобы съесть их в темноте своих лесных убежищ.
Бедный Торин лежал в королевской темнице. Поев мяса и попив воды, он теперь невольно испытывал чувство благодарности. Потом он вспомнил про своих горемычных друзей. Ему недолго пришлось ломать себе голову над тем, что с ними стряслось, — очень скоро он всё узнал. Но об этом рассказывается в следующей главе, где пойдёт речь о новом приключении, в котором сычик-эльф снова показал, на что способен.
Глава девятая. Из отстойника — на волю
На другой день после битвы с пауками Бильбо и пещерные совы сделали последнюю отчаянную попытку выбраться из леса. Они поднялись на лапы и, пошатываясь, побрели в сторону, где, по мнению восьми друзей из тринадцати, проходила тропа. Но им не довелось узнать, кто был прав. Тусклый день начинал переходить в темный вечер, и вдруг кругом засветились десятки ярких глаз, словно десятки бледно-жёлтых звёзд. Из темноты вылетели масковые сипухи и сипло задребезжали: "Хе-е-е! Стой!"
О том, чтобы сопротивляться, не приходилось и думать: путники слишком обессилели, чтобы сопротивляться ещё и совам, тем более, что те во многом превосходили их численностью. Поэтому путники покорно сели, вытянув лапы, и стали ждать. Все, кроме Бильбо; после опасных встреч с местными жителями он уже не доверял сипухам, которые могли оказаться злыми или и вовсе каким-нибудь последователями Чистых. Поэтому он быстро достал крупинку и крепко сжал её в клюве, отступил в сторону, прижавшись спиной к кусту. Когда сипухи спустились с деревьев, связали и выстроили пленников длинной цепочкой и пересчитали их, маленький эльфийский сычик остался несосчитанным.
И его полёта сипухи также не расслышали, когда он летел позади всей вереницы. Бильбо еле поспевал за ними, так как не привык летать, постоянно уворачиваясь от возникающих в сумраке стволов деревьев. Кроме того, сипухи подгоняли пленников безжалостно, не обращая внимания на то, что они устали и ослабели. Король велел им спешить, и они спешили.
Внезапно сипухи сбавили скорость, и маленький сычик-эльф смог их нагнать. Процессия подлетела к огромному старому дубу, росшему на крутом холме, поросшем травой и кустарниками. Под холмом стремительно неслась тёмная река. Высокие буки спускались по склону до самого берега, так что корни их омывались водой.
Сипухи приказали пленникам лететь к широкому дуплу, расположенному на стволе под самыми раскидистыми кронами. Пещерные совы покорно полетели в указанном направлении, но Бильбо несколько замешкался. Уж очень ему не понравился зияющий лаз дупла, полный тьмы. В последнюю минуту он всё-таки решил не бросать друзей одних и быстро юркнул вслед за процессией.
Внутри дерева оказалось сумрачно, но просторно. Гулкий переход вниз сипухи пролетели в полной тишине. Но вскоре дерево вокруг закончилось, и стены туннеля стали земляными — лишь кое-где виднелись тёмные корни. Бильбо понял, что они оказались внутри холма. Сипухи снова пересчитали пленников и уже пешком погнали их по извилистым переходам, освещённым каким-то красноватым светом. Бильбо пригляделся и понял, что это были неизвестные ему лишайники. Как и в крысиной горе, они тускло светились, только не голубоватым и холодным, а красноватым и тёплым цветом. Коридоры туннеля тут тоже были не такие, как под горой крыс — покороче, прорыты не так глубоко под землёй и потому менее душные.
Процессия обошла несколько туннелей и внезапно вышла в широкую огромную пещеру, украшенную светящимися лишайниками и цветущим желтоватым мхом. Посреди пещеры, на кресле, сложенном из шершавых мшистых камней, восседал король масковых сипух. На его голове красовался обруч-корона из красных тисовых ягод и бордово-жёлтых листьев, ибо уже наступила осень. Весной он обычно носил корону из лесных цветов.
К нему подвели пленников. Король посмотрел на них с неприязнью, но велел развязать их, так как увидел, что они изранены и измучены. Бильбо скромно замер в уголке.
— Верёвки вам больше не нужны, — ухнул король. — Кто попал во дворец сипух Тёмного леса, тот никогда не сбежит.
Он долго и дотошно расспрашивал пещерных сов — куда они направляются, откуда и зачем. Но добился от них не больше, чем от Торина: совы были сердиты и держались, прямо скажем, невежливо.
— Что мы тебе сделали, о король? — заявил Балин, который был теперь за старшего. — Разве преступление — заблудиться в лесу, проголодаться, попасть в паутину к паукам? Разве пауки — твои слуги, коли ты так разгневался?
От таких вопросов король, естественно, рассердился еще больше, распушился и ответил:
— Да, без спроса шататься по моим владениям — преступление. Вы взбудоражили пауков криками и буйством, из-за чего те теперь будут охотиться на моих подданных куда яростнее обычного. После того переполоха, который вы учинили, я имею полное право знать, что привело вас сюда. Не ответите сразу — я продержу вас в тюрьме до тех пор, пока не научитесь вежливости!
Король приказал посадить каждого пленника в отдельный тюремный ход, дать всем поесть и попить, но не выпускать, пока хоть один из них не заговорит. Но он им не открыл, что Торин тоже у него в плену. Обнаружил это Бильбо.
Бедный маленький эльфийский сычик! Как уныло тянулось время, пока он жил здесь совсем один, прячась, не смея ни на минуту оторвать от себя, своего клюва или лапы, чудодейственную волшебную крупинку, почти не смыкая глаз, даже когда удавалось забиться в самый дальний, темный уголок. От нечего делать он принялся бродить по туннелям. Сипухи яростно следили за тем, чтобы никто не влетел в дупло и не вылетел из него, но Бильбо всё-таки ухитрялся выскользнуть наружу. Сипухи иногда вылетели гурьбой на охоту за юркими лесными полёвками или другими местными животными или же отправлялись в неизведанные земли, что находились на западе. Если Бильбо проявлял достаточную прыть, то он следовал за ними и после возвращался, не дожидаясь, пока караульные у дупла начнут сменяться, что они делали нечасто. И всякий раз малютка-сычик боялся, что кто-то заметит его тень, тоненькую и колеблющуюся. Боялся он и того, что на него нечаянно натолкнутся.