Убедившись, что охранявшие пленников сипухи больше не могут временно выполнять свою функцию, Бильбо быстро побежал к тюремным туннелям. Спешил он потому, что не знал, как долго виноградные ягоды, подброшенные им в корзинки возвращающихся в дуб собирателей, будут действовать на сипух. Всякий раз, когда впереди, в туннеле, дёргалась какая-то тень, сердце в груди Бильбо замирало, а мускусный желудок сжимался, вызывая лёгкую тошноту. Но больше сипух так глубоко в холме не наблюдалось.
Сперва Бильбо добрался до Балина. Вместе с пещерной совой они с трудом отодвинули камень, что перекрывал вход в туннель, и, как только Балин вышел, опять установили его на место. Можете себе представить, как обрадовался и удивился Балин, заухал, как тут же начал задавать вопросы про то, что затеял Бильбо, и вообще про всё, про всё.
— Некогда, некогда! — курлыкнул Бильбо. — Иди за мной без разговоров! Мы должны держаться вместе и бежать все вместе, это наш последний и единственный шанс. Если нас поймают, один бог знает, куда засадит вас король, да ещё свяжет по крыльям и лапам. Не спорь, сделай милость!
Бильбо перебегал от туннеля к туннелю, пока его свита не разрослась до двенадцати душ. Ловкостью пещерные совы, скажем прямо, не отличались — они и засиделись, и возбудились, предчувствуя лакомый вкус свободы. У Бильбо ёкало сердце каждый раз, как кто-нибудь из них налетал в темноте на соседа или ворчал себе под нос.
«Проклятые недотёпы, опять устраивают тарарам!» — волновался Бильбо.
Но всё прошло хорошо, сипух они не встретили. Этим днём в лесах и в кронах старого дуба шёл пир по поводу осеннего праздника. Поэтому почти все масковые сипухи беспечно веселились, даже не догадываясь, что в это время в недрах дворца совершается самый дерзкий побег в истории их вида.
Наконец после долгих блужданий они добрались до темницы Торина, которая находилась в дальнем конце глубокого туннеля, очень глубоко и, по счастью, недалеко от "отстройников".
— Клянусь честью, — проговорил Торин, когда Бильбо шёпотом велел ему выйти, и он разглядел в темноте фигуры своих друзей, — Гэндальф был прав, как всегда. Я вижу, вы сыщик на славу. Мы все перед вами в неоплатном долгу. Что же дальше?
Настал момент разъяснить план, но Бильбо совсем не был уверен в том, как к нему отнесутся брезгливые пещерные совы. Опасения его оправдались. Совы были ужасно недовольны и громко запротестовали, невзирая на свое крайне опасное положение.
— Мы непременно изваляемся во всякой гадости, разобьёмся об бурную воду и под конец утонем! — заворчали они. — Мы думали, у тебя действительно стоящий план! Нечего было открывать камеры. Нет, это бредовая идея!
— Ну что же, — сказал Бильбо, расстроенный и раздосадованный, — отправляйтесь по своим камерам, если вам так нравится. Я вас тут и оставлю, сидите себе, придумывайте план получше. Но предупреждаю: вряд ли мне выпадет другой такой случай собрать вас всех вместе, даже если у меня возникнет такое желание.
Тут они опомнились и приутихли. Им, разумеется, оставалось делать только то, что предлагал Бильбо, другого выхода не было. Пришлось красться вслед за сычиком-эльфом вниз, в самое гадкое место холма — "отстойник".
Они миновали небольшую пещеру, там все ещё, курлыкая во сне и подёргивая лапами, крепко спали пьяные сипухи. Морошковый сок навевает приятные сны, особенно, если его разбавить перебродившими виноградинами. Но какое будет выражение лица у злосчастных "охранников" на следующий день!.. Добросердечный Бильбо очень переживал по этому поводу.
«Надеюсь, им не сильно попадет, — подумал он. — Они, в сущности, не злые и с пленниками обращались вполне сносно. То-то они удивятся!.. Прошли! Нет ещё, для этого надо действовать, и быстро!»
Балина поставили сипух и, если те очнутся, подать знак. Остальные отправились в соседнюю пещеру с люком. Нельзя было терять ни минуты.
В отстойнике уже были начаты работы. Всю местную гадость разделили на три кучи. Первая куча представляла из себя кропотливо выбранные погадки. Выбрасывать их у сов почему-то считалось делом вульгарным и неприличным — примерно таким же неприличным, как и назвать кого-то "мокрогузкой". Кроме того Бильбо пару раз слышал, что здешние сипухи собирают погадки и исследуют их в надежде, что хотя бы в одной из них встретится крупинка, которая наделит их каким-нибудь полезными способностями. Вторая куча состояла из перьев и пуха, их сипухи-слуги собирают и устилают ими подстилки. И, наконец, третья куча состояла из, собственно, мусора, предназначенного на выкид, — гниющих остатков добычи, измазанного помётом сена, сопрелой травы из подстилок… В эту самую кучу, морщась, стали залезать беглецы. Бильбо поторапливал их, с беспокойством поглядывая на вход в пещеру — ему было очень тревожно, и он сердито клекотал на мешкающих товарищей и даже, о ужас, клюнул Торина за хвост, когда тот проворчал что-то насчёт вони.
Он волновался не зря. Едва успел Балин, последний из пещерных сов, пролезть в вонючую кучу, как послышались сиплые голоса и замелькал свет лишайников. В пещеру ввалились сипухи, заливаясь хриплым смехом, разговаривая и напевая обрывки песен. Они оставили весёлое пиршество и хотели как можно скорее вернуться назад.
— Где же старина Гэлион? — воскликнул один. — Что-то я не видел его на празднике. Он должен быть тут.
— Задам я старому копуше, коли запоздает, — проворчал другой. — У меня нет никакого желания торчать тут, когда наверху идёт веселье!
— Хе-хе-хе! — раздался хохот. — Старый лис дрыхнет на полу! Они тут с приятелем Трипсионом уже напировались.
— Ущипни его! Буди! — нетерпеливо закричали остальные.
Гэлиону очень не понравилось, что его поклёвывают и будят, а тем более потешаются над ним.
— Это вы опоздали, — проухал он. — Я вас тут ждал без конца, а вы там напились и забыли про ваши обязанности. Неудивительно, что я заснул от усталости.
— А никто и не удивляется, — подхватили они, — причина-то рядом, в мешочке! Дай-ка нам глотнуть твоего снотворного, а уж тогда приступим к работе. Тюремщика будить не станем. Он уже свое получил.
— Не получите вы моего снотворного, — заворчал пуще прежнего Гэлион, — и так бодрые. Вот сделаем работу, тогда и напьёмся.
Сипухам это не понравилось, но Гэлион был старше и выше по рангу. Делать было нечего, и они приступили к работе.
— Помилуй, Гэлион! — разухались они, начиная толкать слипшуюся в массу кучу мусора. — У тебя что тут, туша оленя сгнила? Неподъёмная больно!
— Делайте свое дело! — рявкнул Гэлион. — Пить надо меньше, тогда всё подъёмным будет. Всего тут, как обычно, никаких оленей. Сбрасывайте, говорю!
— Ладно, ладно, — согласились сипухи, подталкивая кучу к люку. — Толкайте мусор во весь дух, столкните в речку — плюх-плюх-плюх! — запели они и, поднатужившись, сбросили воняющую массу в тёмную дыру. И весь мусор, вместе с пещерными совами и Бильбр, полетел вниз и плюхнулся с громким всплеском в воду, закрутился, застукался друг об друга, понёсся по течению, растекаясь по реке неприглядной массой.
Тёмная вонючая вода накрыла сычика-эльфа с головой. С трудом, но он вынырнул, мотая головой и отплёвываясь. Перья намокли и тянули неопытного пловца ко дну, он отчаянно цеплялся клювом за проплывающие мимо веточки и комки сена, но сколько ни старался, не мог ни за что удержаться.
Тут бы Бильбо и конец пришёл — он был слишком маленьким, чтобы долго сопротивляться воде, — да только пещерные совы были не промах! Лишь только упав в воду, они сразу же отчаянно заработали лапами и даже крыльями, посматривая по сторонам. Когда мимо проплывала куча обгаженных веток, Дори придушенно клекотнул. Пещерные совы тотчас похватали плывущие по воде травинки, лианы и сено и принялись связывать ими ветки, не позволяя им разъединиться. Конечно, такой наспех сложенный импровизированный плот долго не продержится, но он хотя бы не даст совам потонуть прежде, чем они выберутся на свободу.