— Вернёмся! — тихонько ухнул он. — Здесь нам делать нечего. Очень мне не нравятся эти противные птицы, похоже, это вражеские лазутчики.
Остальные опасливо глянули на летающих ворон и попрятались ещё дальше за камень. Они ещё помнили ту злополучную схватку с крысами и воронами в дальних Пустошах и не хотели снова попасть в такую ужасную ситуацию, ведь теперь у них не было Гэндальфа, который бы придумал способ спастись. Да и орлы здесь не жили.
— Как вы думаете, змей этот, Смауг… он, значит, ещё жив? Сидит где-то под горой? — нервно поинтересовался сычик-эльф, когда совы, прячась за камнями, отправились в обратный путь.
Балин издал малопонятный звук.
— Скорее всего, — хмуро пояснил его он.
Подавленные, стараясь не шуметь, возвращались они в лагерь под карканье ворон. Ещё так недавно, летом, они гостили в прекрасном Приюте Элронда; сейчас только-только начиналась осень, но казалось, что прошла целая вечность. Они очутились в безлюдном, заброшенном месте, без всякой надежды на помощь. Путешествие их закончилось, но до конца приключения было по-прежнему далеко, а мужества и выдержки могло хватить лишь ненадолго.
Как ни странно, у Бильбо их осталось больше, чем у других сов. Он часто отделялся от остальных и сидел, поджав лапы, среди камней, сливаясь с ними своим оперением, и думал, думал… У него была хорошая память, как и у всех сычиков-эльфов, и сидя вот так на каменистом побережье реки или где-нибудь у уступов, Бильбо вспоминал очертания карты Горы и её окрестностей. Он много думал о значении того или иного завитка, рисунка, руны или лунной буквы. Именно он заставил пещерных сов начать опасные поиски потайной двери на западных склонах. Они перенесли свою стоянку в длинную узкую долину, укрывшуюся за низкими отрогами. С этого западного склона некогда быстрее всего ушла вода, и потому здесь сохранилось немного плодородной почвы, на которой росла хилая трава и даже пара тощих кустарников. Из этой новой стоянки, всегда закрытой тенью Горы, день за днем, разбившись на отряды, они выходили — а по ночам рисковали и вылетать — на поиски. Как помнил Бильбо, где-то здесь высоко по склону пряталась потайная дверь. Восход за восходом, закат за закатом они возвращались на стоянку не мышки евши.
И вдруг совершенно неожиданно они нашли то, что искали. Однажды Фили, Кили и Бильбо прошли в конец узкой долины и копошились там среди камней. Около полудня, заглянув за большой, торчащий, точно столб, обломок скалы, Бильбо увидел, как на камне, надёжно укрытом лишайником, выщерблены маленькие поясняющие стрелки. Он подозвал двух пещерных сов, и они в волнении начали подниматься вверх по камням, следуя за стрелочками — подсказками тех, кто когда-то, много-много закатов назад, оставил их для будущих поколений. Стрелки вывели их на тропку, местами пропадавшую, местами всё-таки заметную. И так, по ней, настороженно посматривая в небеса (солнце стояло в зените, было ещё светло, и вороньи лазутчики так и сновали вокруг), совы пришли на гребень южного отрога, а оттуда — на узкий выступ, огибавший Гору. Поглядев вниз, они увидели, что прямо под ними лежит их стоянка. Осторожно поднимаясь по скале, они прошли гуськом по узкому выступу, свернули за угол и очутились на небольшой укромной площадке, заросшей травой. Вход на неё снизу, со стоянки, виден не был. Скала, к которой примыкала площадка, была такая же, как и везде — серая, мрачная, заросшая мхом и абсолютно не интересная. Однако совы не сомневались, что тайных ход в Гору был именно тут.
Они долго исследовали скалу и все окрестности площадки, простукивали камни лапами, пытались отскоблить мох, но ничего не нашли. Наконец, выбившись из сил, они растянулись на траве под камнями, скрывавшими их от любопытных взглядов сверху, а когда завечерело, осторожно слетели вниз.
На стоянке все тотчас пришли в неописуемое возбуждение. Совы ухали, размахивали крыльями, радостно скакали, хотя Бильбо не понимал их восторгов — место-то правильное, но ход так и не был найден. Кто знает, может, за столько времени он и вовсе разрушился? Но глядя на словно помолодевших товарищей, сычик-эльф так и не рискнул предположить такое вслух. А тут ещё и Торин предложил не тянуть Чистого за гузку и отправиться на поиски лаза внутрь Горы. Они "встали на крыло", пользуясь тем, что по ночам вороньи лазутчики почему-то исчезали, и перелетели в найденную травянистую нишу, где устроили новый лагерь. Толстяк Бомбур, уставший махать крыльями, остался следить за тощими сумками с провизией, а остальные отправились обследовать выступ дальше. Вскоре они обнаружили тропинку, которая вела наверх. Но далеко уходить побоялись, да и не видели надобности.
На вершине царила тишина, лишь ветер шуршал в трещинах. Они разговаривали тихо, не пели, не перекликались — опасность подстерегала повсюду. Те, что искали ход, пока ничего не добились. В своём нетерпении они раздражались и всё яростней пытались определить на глаз, где именно живущие здесь некогда совы могли сделать незаметный вход в Гору. Они пробовали убрать несколько камней, чтобы обеспечить себе более широкий обзор, но те оказались слишком тяжёлыми и с грохотом повалились друг на друга, заставив сов нервно попрятаться за скалы. Они испугались того шума, который сами же и наделали: каждый удар камня о камень усиливался эхом и мог привлечь ненужное внимание.
Бильбо до смерти надоело сидеть на влажном травянистом пятачке и смотреть, как остальные искали и искали, сидели и сидели, думали и думали или бесцельно топтались поблизости, негромко вспоминая всё, что знали о таинственном ходе. Они было воспрянули духом, обнаружив правильную тропу, но теперь совсем приуныли. И всё же не хотели сдаться и уйти ни с чем. Теперь и сычик-эльф был не бодрее других. Он ничего не делал, только сидел, прислонившись к скале, вытянув вперёд лапы, и глядел на запад, поверх отрогов, поверх широких просторов, за чёрную стену Тёмного леса, туда, где ему всё мерещились Туманные горы. Если его спрашивали, что он делает, сычик-эльф отвечал:
— Думаю, как попасть внутрь.
Но подозреваю, что он думал не столько о деле, сколько о той стране, что лежала в голубой дали, о тихой родной стране и о своём родном колючем сагуаро, с которого так приятно было наблюдать за восходящим летним солнцем…
— Завтра пойдут последние осенние деньки, — прокурлыкал Торин.
— А за ней последует зима, — добавил Бифур.
— И наступил следующий год, — закончил Двалин, — и мы станем старше. Чьи-то перья посеребрит седина, чьи-то — раскрасит взрослый узор… А здесь по-прежнему ничего не произойдёт. Чем только занимается наш сыщик? Раз у него есть крупинка-невидимка, — значит, теперь с него спрос больше, вполне мог бы пройти в главный вход и разведать как и что.
Бильбо услышал его слова (пещерные совы находились наверху, как раз над нишей) и подумал: «Глаукс милостивый, так вот что они придумали! Несчастный я несчастный, вечно я должен вызволять их из неприятностей, во всяком случае, после ухода Гэндальфа! Что же мне делать? Так я и знал, что в конце меня ждёт что-то совершенно ужасное. Нет, я просто не в состоянии видеть ещё раз ту злосчастную долину Дейла. Да и главный вход в обиталище змея ничем не лучше!..»
Он так расстроился, что с восходом почти не сомкнул глаз. Пока пещерные совы, поглядывая на небеса, лазали по склону или спали в укромных щелях скалы, подвернув головы под крылья, Бильбо в унынии сидел в нише, глядя вдаль через узкий проход. "Хоть бы Гэндальф объявился", — думал он с робкой надеждой.
Когда он поднимал голову, то видел кусок дальнего леса. Вот солнце повернуло на запад — и на лес легло жёлтое пятно, как будто солнце осветило последнюю осеннюю листву. В тот же момент он услышал у себя за спиной резкое щёлканье. Он обернулся: на сером камне сидел большущий дрозд, угольно-черный, с бледно-желтой грудкой, пестревшей темными точками. Он молча смотрел в глаза Бильбо, и в этом было нечто сюрреалистическое и настолько жуткое, что Бильбо сделал шаг назад. Дрозд прищурил глаза, будто усмехнулся, и тихо защёлкал, засвистал, словно не было для него дела важнее, чтобы петь тут, в мрачно застывшей тишине.
Петь! И вдруг Бильбо осенило!