— Как раз когда так пригодился бы большой и сильный охотник! — простонали Дори и Нори (они разделяли взгляд сычика-эльфа на то, что есть надо регулярно, часто и как можно больше).
В конце концов решили заночевать где есть и только передвинулись под хилые деревца, так как там земля была суше. Но зато ветер стряхивал воду с чахлой листвы, и звук падающих капель — «кап, кап» — наводил уныние. К тому же что-то приключилось с костром, огонь словно заколдовали. Пещерные совы, как и все цивилизованные птицы, живущие в подчас холодных камнях, обычно умеют разложить костёр буквально где угодно и из чего угодно, независимо от того, есть ветер или нет. Но в этот вечер у них ничего не клеилось, даже у Оина и Глоина, уж на что они были мастера по части костров.
Потом охотники, отправившиеся за провизией, вернулись ни с чем — плохая погода согнала всю мелкую живность в норы и щели, и достать её оказалось делом невозможным. Поэтому путешественников ожидал скудный ужин из найденных под корнями жуков-златок и ещё более скудный завтрак.
Так они и сидели, хмурые, промокшие, и ворчали, а Оин и Глоин продолжали возиться с костром и переругиваться резкими, пронзительными голосами. Бильбо с грустью размышлял о том, что приключения — это не увеселительная прогулка в сияющий солнечный день. И вдруг Балин, который забрался на дерево и выполнял роль дозорного, закричал:
— Глядите, огонь!
Немного поодаль темнел холм, местами довольно густо поросший деревьями. В гуще деревьев и впрямь сверкал огонь, красноватый, уютный, словно свет костра.
Они поглядели-поглядели, неуклюже забравшись на дерево по мокрому стволу, и, спустившись, принялись спорить. Одни стояли за то, чтобы полететь и просто посмотреть, что там такое, — хуже не будет. Другие убеждали: «Местность нам незнакома, и Пустоши чересчур близко. Чем меньше проявлять любопытства в пути, тем меньше вероятности попасть в беду».
Кто-то сказал:
— Но нас, как-никак, четырнадцать.
А ещё один прокурлыкал:
— Куда же запропастился Гэндальф?
И этот вопрос принялись повторять все наперебой.
Тут дождь полил пуще прежнего, а Оин и Глоин подрались.
Это решило дело.
— В конце концов, с нами сыщик, — решили они и, поднявшись на крыло, направились в сторону огонька, со всеми возможными предосторожностями. Они добрались до холма и ступили в лес, потом короткими перелётами стали подниматься вверх, но нигде не было видно костров и жилищ сов. Как они ни старались, всё равно шороха листвы, треска и скрипа веток и коры (равно как воркотни, чертыханья и хлопанья крыльев), пока они продирались в полной темноте сквозь агрессивно сплетённые кроны, было хоть отбавляй.
Внезапно красный свет ярко блеснул между стволами совсем близко.
— Теперь очередь за сыщиком, — сказали путешественники, подразумевая Бильбо.
— Ступайте и проверьте, что это за свет и зачем он и всё ли тихо и безопасно, — приказал Торин малютке эльфу. — Поторапливайтесь и, если все в порядке, побыстрее возвращайтесь. Если не в порядке, то тоже попробуйте вернуться. Не сможете вернуться — крикните пронзительно, как кричат, когда лису увидели, и мы постараемся что-нибудь предпринять.
И Бильбо пришлось идти, так и не успев объяснить, что что он мог просто не успеть крикнуть пронзительно. Да и не умеют сычики-эльфы кричать, как будто заметили лису. Зато они умеют совершенно незаметно и тихо перепархивать с ветки на ветку, с кочки на кочку, как маленькие невидимки. Они очень гордятся своим умением, и Бильбо не раз презрительно говорил: «Чуфр!», слушая тот шум, который, по его мнению, устроили пещерные совы, пробираясь по лесу. Я-то лично думаю, что мы с вами не заметили бы ровнехонько ничего, даже если бы они пролетали в двух шагах от нас. Что же касается Бильбо, то, когда он перелётами приближался к огоньку (который, как оказалось, был не огоньком вовсе, а покрытым углями и пеплом огрызком поляны — видимо, молния ударила в дерево, и то, упав, сгорело. Угли ещё тлели, не боясь капающих с деревьев капель, и это их свет привлёк любопытных сов), наверное, даже осторожный хорёк бы ничего бы не услышал. Бильбо благополучно, не выдав своего присутствия, добрался до полянки, и вот что он увидел.
Три громадных лохматых существа сидели посреди полянки и, подёргивая тёмными мокрыми носами, сверкая чёрными бусинами глаз, в которых отражались красные огоньки, терзали неподвижную тушку какого-то небольшого рыжего зверька. В воздухе разносился отвратительный запах горелой плоти и дыма. Временами лохматые звери поднимали морду и мазали по воздуху своими носами. Это были желтодушки! Тут не могло быть никаких сомнений. Даже Бильбо, несмотря на свою затворническую пустынную жизнь, сразу догадался, кто они, по их узким тёмным разбойничьим мордам, их великанским размерам, мощным когтистым лапам, а главное — по их разговору, который был совсем, совсем непохож на великосветский!
— Вчера бельчатина, сегодня бельчатина — видно, и завтра, чтоб мне облысеть, придётся жрать эту чёртову бельчатину, — прорычала одна желтодушка.
— Хоть бы какая завалящая сова объявилась! — отозвалась вторая. — И с какой радости это папашка Вильям, лисье дерьмо, приволок нас в здешние места? — добавила она, выхватывая кусок из-под пасти Вильяма, как раз когда тот щёлкнул челюстью, пытаясь захватить очередной шмат мяса.
Вильям оскалился, обнажив ряд мелких, но чрезвычайно острых зубов.
— Заткнись! — зарычал он. — Ты что думаешь — совы нарочно будут вам с Бертом подвёртываться, спускаться на землю — нате, лопайте? С той поры, как мы пришли сюда, вы с Бертом почти всех местных сплюх сожрали. Где их ещё взять? Нынче такие времена пришли, что скажите «спасибо, папка» и за такую халявную жирненькую белку, как эта.
Он вцепился зубами в полуобглоданную тушку, оторвал приличный кусок мяса и с наслаждением проглотил, облизав морду тонким розовым языком.
Услыхав всё это, Бильбо понял, что следует немедленно действовать. Надо тихонько вернуться назад и предупредить своих, что в нескольких шагах сидят три здоровенные желтодушки в прескверном настроении и явно не откажутся отведать сов, неосторожно попавшихся им в лапы. Но его взгляд упал на лежащих недалеко от желтодушек мёртвых полёвок, и в желудке что-то зарычало. Бильбо никогда не был так голоден, ему не хватило тех маленьких златок, которые стали ужином и завтраком. Ему хотелось показать класс кражи добычи прямо перед носом у больших хищников. Настоящий Сыщик первой категории в подобных обстоятельствах наверняка сделал бы это. А желтодушки при этом его бы и не заметили. А путешественники весело скоротали бы ночку за сытным ужином.
Бильбо все это знал. Он немало прочитал о том, чего сам в своей жизни не видел и не делал. Он испытывал сильнейшее возбуждение, но и отвращение тоже. Ему хотелось быть в сотне миль отсюда и в то же время… в то же время он как-то не мог просто взять и вернуться к Торину и КО с пустыми лапами. Поэтому он стоял на выпирающем корне дерева, скрытый мраком, и размышлял. Настолько ли силён его голод? Пожалуй, что да. Наконец он решился и тихонько перепорхнул в опаленные кусты как раз позади Вильяма.
Берт и Том отошли, вынюхивая ещё каких убитых огнём зверюшек. Вильям снова склонился над белкой. Набравшись духу, Бильбо выпрыгнул из кустов и быстро добежал до ближайшей полёвки. Та оказалась вполне большой и жирной. «Ха, — подумал он, входя во вкус своего нового ремесла и аккуратно затаскивая добычу в кусты. — Лиха беда — начало!»
Да, это было только начало! Желтодушки всегда были прекрасными охотниками, и эти желтодушки не были исключением.
— Эй, ты кто такой? — рыкнул Берт, вынырнув из кустов, в которые направлялся Бильбо, и Вальям схватил Бильбо за горло прежде, чем тот успел вспорхнуть на дерево.
— Чтоб мне облысеть, поглядите, кого я сцапал! — зарычал Вильям.
— Что за штука? — спросили Берт и Том, подходя к нему.
— Почём я знаю! Ты что за штука?