Рощев опрометью бросился к месту падения птиц, боясь их потерять, а тем временем четыре фазана, успевшие убежать подальше, поднялись на крыло и улетели на релку. Подняв добычу, довольный охотник не стал их преследовать.
Уцелевшие фазаны собрались на релке в табунчик. Это были старая фазанушка и ее взрослые дети: две курочки и один петушок. Они мало отличались по величине от матери, но намного уступали ей в осторожности и предусмотрительности. Вскоре к ним присоединился Белый Ошейник, и они все вместе отправились на кормежку на соевое поле.
Низко обрезал комбайн соевые стебли, но все же кое-где оставались стручки, наполненные бобами — любимой пищей фазанов. Шедший впереди Белый Ошейник остановился, зорко осмотрел поле с вереницами копешек соевой соломы, оставленной после комбайна. Поле было пустым и безжизненным, но Белый Ошейник не доверял этой тишине. Инстинкт самосохранения заставлял его избегать незнакомых предметов и темных пятен на снегу, хотя бы они были и неподвижны. Может быть, по этой причине он не пошел в сторону копешки, на которой лежала «торфянистая кочка», припушенная снегом. Если бы он подошел ближе к ней, то рассмотрел бы, что эта недвижимая белая «кочка» не что иное, как нахохлившаяся полярная сова, подстерегавшая добычу. Каждую зиму прилетали с далекого севера эти белопестрые хищные птицы и охотились на полевых мышей днем, а не по ночам, как это полагалось делать всем совам.
Выбежав на пашню, фазаны разбрелись по ней в поисках корма. Молодой петушок, не замечая опасности, приблизился к месту засады совы, но та долго рассматривала незнакомую ей птицу, прежде чем решилась на нападение. Улучив момент, когда фазан, увлекшись расклевыванием стручков, повернулся к ней спиной, низко пригнув голову к земле, сова бесшумно сорвалась с копешки и ринулась на свою жертву. Петушок увидел сову в тот момент, когда она, выпустив когти, пикировала на него. Шарахнувшись в сторону, он попытался увернуться от врага, но сова оказалась проворнее. Сделав крутой разворот, она вцепилась в бок обезумевшего от страха фазана и вместе с ним упала на землю. Вид нападающей совы привел поредевший табунчик в паническое бегство.
К концу дня отяжелевшая сова покинула место своей трапезы. Легкий ветерок разнес по полю яркие, в поперечных пестринах фазаньи перья.
Прошло несколько дней. Успокоившиеся фазаны снова выходили рано по утрам кормиться на соевое поле, затем улетали к обрывистому берегу протоки — здесь они разыскивали мелкие камешки и заглатывали их. И лишь перед самым вечером снова появлялись на соевом поле и с туго набитыми зобами летели на Мокрую падь. Пробежав небольшое расстояние от места посадки, забирались в густую поросль вейника и устраивались на ночлег, обтоптав снег около какой-либо высокой кочки. Здесь они были недоступны пернатым хищникам. Но, как говорится, лиха беда — начало. Слишком лакомым было мясо расписных красавцев.
Случилось так, что молодую фазанушку, сидевшую в траве, почуял пробегавший мимо колонок. Осторожно подкравшись к спящей птице, он вскочил ей на спину и быстро прокусил ее шейку острыми как шило зубами. Беспомощно затрепетали крылышки фазанушки, забилась она о мерзлую землю и вскоре затихла. Съев половину своей добычи, колонок утащил остатки курочки к протоке и хорошо спрятал их в большой куче хвороста. Теперь от некогда большого выводка у старой фазанухи осталась одна курочка. Долго летали они вдвоем на пашню, иногда встречаясь с Белым Ошейником. Зоркий петух неоднократно предупреждал их о приближении охотников и отводил от беды. Лишь ночью он был таким же беспомощным перед своими врагами, как и беззащитные самочки. Уже перед самой весной попала в зубы лисицы, разыскавшей ее по следу, последняя молодая курочка. Голодная лисица съела ее целиком, оставив на снегу несколько крупных перьев. Она добралась бы и до старой фазанушки, но та взлетела и, несмотря на темноту, сумела далеко улететь от опасного места. Долго и напрасно разыскивал фазанушку и ее детей Белый Ошейник.