Мартовская пурга покрыла соевое поле толстым слоем снега. Чтобы добраться до соевых стручков. Белый Ошейник прокладывал в снегу траншеи. Иногда он так глубоко зарывался в снег, что его ходы напоминали снежные норы, из которых он по временам выставлял на поверхность голову, чтобы осмотреться, не грозит ли ему какая-либо опасность. Глубокий снег и вызванная им бескормица заставили Белого Ошейника искать приют и спасение в деревне. Он слышал по утрам крик петухов и кудахтанье домашних кур, а однажды увидел, как несколько пестрых хохлаток разгуливали по огороду под охраной кирпично-красного петуха. Не раздумывая, Белый Ошейник взмыл в воздух и опустился между кур. Петух издал резкий предостерегающий крик, но к фазану отнесся благосклонно, не видя в нем соперника. Может быть, его примирил с незнакомцем низко опущенный и волочившийся по снегу хвост или же он принял фазана за курицу. Тем временем Белый Ошейник освоился в новом обществе и разгуливал с курицами по огороду до вечера. Вышедшая из избы хозяйка испугала фазана, и он улетел на ночлег в Мокрую падь. С тех пор Белый Ошейник все чаще и чаще прилетал к знакомой избе, а хохлатки охотно делились с ним своим кормом.
Однажды фазан прилетел раньше обыкновения. Куры еще не выходили в огород, хотя ворота сарая, где они жили вместе с коровой, стояли широко распахнутыми. Побродив по огороду, Белый Ошейник сперва взлетел на крышу сарая и погрелся в лучах скупого, но теплого зимнего солнца, затем слетел во двор и смело направился в сарай к знакомым хохлаткам. Тут его и застал немало удивившийся хозяин, посетовав, что был без ружья. Фазан же с шумом поднялся в воздух и улетел в поле. А хозяин вернулся в избу, досадуя на себя. Жена не разделила огорчения мужа, заявив, что фазаны — это те же куры, только дикие, и их не стрелять, а приручать надо: корма меньше потребуется, курятников строить не надо.
Белый Ошейник стал привыкать к деревне. Его видели то на одном, то на другом огороде. Дошел слух о смелом фазане-петухе и до Рощева. Ходить на охоту теперь у него не было времени, но он все же решил подстрелить Белого Ошейника. Выйдя утречком на огороды, Рощев вскоре разыскал свежий фазаний след. Не подозревавший опасности Белый Ошейник увлекся поиском опавших семян подсолнуха и подпустил к себе охотника на расстояние выстрела. Но вместо того, чтобы убежать или взлететь, он вытянулся вдоль борозды и плотно прижался к земле, лишенной снега. Рощев, чувствуя близость фазана, шел осторожно. Вот и грядка подсолнухов. Дальше следы обрывались. Где же петух? Опытный охотник внимательно осмотрел всю гряду, но так и не обнаружил затаившейся птицы. «Наверное, фазан дальше ушел и я просто не вижу его следа», — подумал Рощев и шагнул на грядку. В тот же миг, громко кудахча и хлопая крыльями, в небо взмыл Белый Ошейник. От неожиданности Рощев растерялся. Когда же он наконец бросил к щеке ружье, то на прицельной планке вместо силуэта птицы увидел пламя восходящего солнца, навстречу которому летел кудахтающий петух. Прогремел неуверенный выстрел, и фазан упал комом в кустарниковую заросль. Обрадованный своей неожиданной «меткостью», Рощев бегом кинулся к месту падения птицы. Вот и вмятина на снегу и несколько перьев, но где же петух?
— Все равно не уйдешь! — проворчал Рощев, хотя фазан был уже далеко.
Дробинка пробила Белому Ошейнику самый кончик крыла. Лететь он не мог. Прижав оба крыла плотно к телу, фазан бежал вприпрыжку и делал при этом такие широкие шаги, что Рощев не поспевал за ним. Он уже не шел, а бежал за подранком. Иногда, задевая за кустарник, падал, поднимался и снова бежал. А Белый Ошейник уводил его все выше и выше на сопку, где рос непролазный орешник. Здесь находились его старые следы, в которых Рощев вскоре и запутался. Смахнув со лба крупные капли пота, охотник махнул рукой на потерянного фазана и зашагал обратно в деревню.
А Белый Ошейник уходил все дальше и дальше, пока не достиг густых дубовых лесов, тянувшихся до самой Уссури. Из пробитого дробинкой крыла выступала кровь, падая редкими капельками на снег. Выйдя на солнопёчную сторону крутой сопки, почти лишенной снега, Белый Ошейник остановился. Он очень устал, болело раненое крыло. Пригревшись на солнышке, он погрузился в чуткую дремоту и в таком состоянии провел остаток дня. Перед заходом солнца старый петух проглотил несколько желудей, валявшихся в изобилии на каменистой земле, и принялся искать место для ночлега. Вскоре он нашел нагнувшийся к земле куст леспедецы, оплетенный мышиным горошком. Забравшись под куст, Белый Ошейник распушил перья и спрятал голову под крыло, как это иногда делают домашние куры. Временное убежище было весьма удобно для ночлега и почти целиком скрывало птицу от постороннего глаза. Выдавал ее только длинный хвост, оставшийся наполовину снаружи куста.