Прошли январь и февраль — самые трудные месяцы для четвероногих. Мартовское солнце наполнило лес светом, удлинились дни, засуетились на деревьях белки. Чернохвостка в компании живших по соседству приятельниц носилась по деревьям с цоканьем и урчанием. Своими шумными играми они не раз привлекали внимание ястреба-тетеревятника. Однажды пернатый разбойник, неслышно подлетевший к зазевавшимся шалуньям, схватил одну из них когтистыми лапами и унес в гущу леса. В страхе разбежались остальные, притаились на древесных ветвях, но ястреб больше не появлялся.
Дни становились теплее. Журчание ручьев сливалось с пением птиц. Набухали и зеленели почки, появились свежие ярко-зеленые иголочки на лиственницах. Теперь Чернохвостка могла утолить голод зеленым кормом, напиться сладковатого сока березы, стекавшего тонкой струйкой по надгрызенной ею сверху коре.
Как-то, прыгая по деревьям, она наткнулась на птичье гнездо. В нем лежали пестрые яички. Прокусив скорлупу, Чернохвостка выпила их содержимое, а часть подстилки птичьего гнезда унесла в свое гайно. Земля, освобожденная от снега, привлекла к себе Чернохвостку — разыскивать здесь корм стало легче, чем на деревьях. В середине весны у Чернохвостки появилось шесть голеньких безобразных детенышей. Росли они быстро. С наступлением лета бельчата покинули родное гнездо. Осторожно пробовали они молодые листья и нежные побеги деревьев. Иногда им удавалось ловить на коре ночных бабочек. Спустившись на землю, они разыскивали вместе с матерью прошлогодние орехи, семена липы и грибы. Первые прогулки по земле не обходились без жертв: один бельчонок был схвачен диким лесным котом, другого подстерегла рысь. Еще не успели бельчата набраться опыта в распознании коварств своих врагов, а Чернохвостка снова готовилась стать матерью. В середине лета у нее появилось уже десять бельчат. Бедная Чернохвостка едва поспевала насыщать прожорливых малышей молоком. Благо появились желуди, орехи, был грибной год.
Быстро растущие бельчата не помещались в гнезде. Чернохвостка переселилась в обширное дупло старой лиственницы. За ней последовали три бельчонка, а остальные продолжали жить в гнезде. Однажды ночью, когда спавшие в гайне бельчата не ожидали беды, по стволу дерева поднялся соболь. Вырвав зубами и сбросив на землю моховую пробку, он проник внутрь. Во время возни гайно упало на землю вместе с соболем и бельчатами. Воспользовавшись замешательством убийцы, уцелевшие бельчата расползлись по сторонам и попрятались в корнях деревьев. Съев трех малышей, соболь насытился и не стал разыскивать остальных. На следующий день оставшиеся в живых бельчата перебрались в дупло к матери.
Обычно все обитатели леса стремятся первыми увидеть незнакомое животное. Заметив любое подозрительное движение, Чернохвостка заскакивала на дерево и, пристально рассматривая движущийся предмет, энергично помахивала опущенным хвостом, сердито постукивая лапками о ветку и издавая цокающие звуки. Ни один ее враг при этом не мог оставаться равнодушным, он устремлялся к белке, но застигнуть врасплох ее никому не удавалось.
Как-то ранним туманным утром Чернохвостка спешила к старому кедру, на вершине которого виднелись зрелые шишки. Она то перепрыгивала с ветки на ветку, то спускалась на землю и неслась вскачь по валежнику. Вдруг впереди между деревьями шевельнулось большое темное пятно. Чернохвостка остановилась. Приподнявшись на задние лапки, она долго всматривалась в существо, отдаленно напоминавшее медведя. И если бы запахло этим зверем, Чернохвостка пробежала бы стороной — медведи не обижают белок, но это был запах, наводивший трепет на всех обитателей леса, — запах человека. Подобно птице взлетела Чернохвостка по гладкой коре пихты и, вытянувшись вдоль сучка, замерла. Но разве можно было спрятаться от охотника!
Удар маленькой пульки о сук был столь сильным, что Чернохвостку подбросило кверху. С сердитым цоканьем поспешила она укрыться в густом сплетении лапника, но стоило ей притихнуть, как снова послышались слабые звуки выстрелов. Пришлось снова менять место укрытия. Чернохвостка забралась на самую макушку пихты, но и тут ее не оставили в покое. После восьмого выстрела Чернохвостка кинулась искать спасения в густом кедраче, росшем невдалеке на крутом склоне сопки. Пролетев по нисходящей прямой пятнадцать метров, она опустилась на ветвь низенькой елочки, резко качнувшуюся под тяжестью ее тела, затем соскочила на землю и, делая метровые прыжки, мгновенно взобралась на ближайший кедр и спряталась в развилке его толстых сучьев. Водворившаяся было тишина в лесу опять была прервана выстрелами охотника. Пульки звонко шлепались о кедровый ствол, но толстое дерево не вздрагивало от их ударов. Напугать белку таким образом было невозможно. Походив вокруг да около, израсходовав немало патронов, охотник скрылся. Прошел не один час, прежде чем Чернохвостка вернулась в свое дупло.