Не одну тысячу белок добыл старый охотник из этого шомпольного ружья, выкованного якутскими мастерами. На замке дата выпуска — 1826 год и непонятный для меня набор букв: С. Т. Р. Ц. К. Канал ствола — шестигранный, ложе прямое, березовое.
Каждому охотнику трудно расставаться с ружьем, если оно в течение многих лет не подводило. Николай Николаевич ласково проводит рукой по граням приклада, словно желая смягчить горечь разлуки с любимым другом.
Я успокаиваю его тем, что ружье будет выставлено в музейной экспозиции и сотни тысяч зрителей оценят его по достоинству.
Вечером зашел в школу. Приближался День учителя, к которому и готовились сельские артисты. Молодая учительница пения Тамара Пакулова приглашает принять участие в репетиции.
— Разве что спеть арию Варяжского гостя, — отшучивался я. Эта симфония Римского-Корсакова не выходила у меня из головы во время полета над Охотским побережьем. В облике Тамары много обаятельного — большие выразительные, слегка грустные глаза того неопределенного цвета, какого бывает вода в морском заливе в облачную погоду. Густые гладкие волосы, спускающиеся двумя тяжелыми прядями на виски, придавали лицу античную строгость. Тихо, но мелодично звучит ее певучий, западающий в душу голос.
Аккомпанируя себе на баяне, она с большим чувством исполнила песню на слова Есенина «Не жалею, не зову, не плачу». Я долго находился под впечатлением этой песни, столь импонирующей моему возрасту и осеннему времени.
Ранним утром вышел на берег Маи. Нас ожидала быстроходная моторка. Нелетная погода затянулась надолго, и я решил съездить в Джигду.
Быстро и плавно катит светлые струи Мая, но не в Тихий, а в Ледовитый океан. Прокладывая русло среди невысоких сопок, поросших то сосновыми борами, то лиственничниками, она поражает взор путника живописными панорамами. Каменистые кручи, бронзовеющие сосняками, сменяются тихими речными заливами, заросшими ивняком и тополями.
Название реки Мая произошло от эвенкийского Майтэ, что означает «прекрасная из прекрасных».
С этим нельзя не согласиться!
По этой реке в 1639 году поднимались на лодках отважные землепроходцы во главе с Иваном Москвитиным — первооткрывателем Севера нашего края.
С быстротой ветра скользим мы вниз по течению. Навстречу птицей проносится легкая дюралевая лодка с мотором «Вихрь».
— Это нельканский плотник поехал, у него восемь подвесных моторов — целая коллекция! — смеется наш моторист.
Джигда — село овощеводов, животноводов и охотников. Здесь выращивается для Нелькана картофель и капуста, надаивается до тысячи центнеров молока. А вот масло приготавливается примитивно: сметана загружается в обыкновенную стиральную машину, и она выполняет функцию маслобойки.
Местный охотник сообщил мне, что невдалеке от бывшего поселка Цыпанда, располагавшегося в низовьях Маи, есть огромная пещера с подземным озером.
Вечером мы вернулись из Джигды в Нелькан. Безоблачное небо предвещало хорошую погоду.
Мы летим к Майскому нагорью — туда, где маленький ключ Курун-Урях впадает в Иоткан. На этом ключе, у известковой сопки, поросшей сосной, приютилась эвенкийская деревушка того же названия. Курун-Урях в переводе на русский язык — Горелый ключ. Мая течет здесь широкой заболоченной долиной. Из иллюминатора видны огромные кучи промытой породы — результат работы золотоискателей. В Курун-Уряхе 2-е отделение Нельканского оленеводческого совхоза, «Красная яранга», которой заведует И. Г. Сотов, здесь же живут геологи. В селе работают школа, медпункт, отделение связи. От посадочной площадки до деревни четыре километра. Приземлившись около одинокой избушки радиотехника, мы вышли из самолета.
На следующий день погода снова испортилась, но, несмотря на моросивший дождь, мы с Сотовым направились к месту его находки, которое находилось в шести километрах от деревушки.
— Вот в этом кривуне я его и увидел на дне, когда рыбачил. Достать было нелегко: глубина — четыре метра. Пришлось делать специальный багор.
Я внимательно рассматриваю извлеченный Иваном Григорьевичем обломок бивня. Пытаюсь с трудом поднять его с земли. В нем не менее пятидесяти килограммов. Достаю сантиметр — длина 267, в обхвате 53 сантиметра. В результате ударов камней, передвигаемых горными потоками, бивень переломан посередине. Перед нами — нижняя его часть. Каким же огромным был этот зуб при жизни животного!
Мы разводим костер. Достаю записную книжку. Подбрасывая дрова в огонь, Сотов просит рассказать о мамонтах. Мысленно переношусь в далекую, скрытую от нас десятками тысяч лет эпоху великого оледенения Земли.
…Выпадавшие глубокие снега не успевали оттаивать за лето. Прессуясь, они пропитывались водой, превращаясь в ледяные реки, медленно двигавшиеся по долинам и склонам гор. Сплошные льды наступали с севера, стирая с лица земли некогда пышную растительность, тесня на юг животных. Брели по заснеженным долинам молчаливые слоны, покрытые длинной шерстью. Тяжелыми бивнями они разрывали снег, доставая из-под него травянистую растительность — свой любимый корм.
Но не столько холод, сколько первобытный человек теснил этих миролюбивых исполинов. Мясо мамонтов было его любимой пищей. В ту далекую пору человек был вооружен камнем да деревянным копьем, но его более совершенный мозг помогал ему устраивать хитрые ловушки, сила мышц зверя уступала силе просыпающегося человеческого разума. Давно вымерли мамонты, лишь древние наскальные рисунки сохранили для нас сцены охоты на это могучее животное. Но не перевелись охотники за слоновой костью. Еще во времена Петра I был издан указ о собирании на Руси костей мамонта. Это делалось не только ради науки. Бивни мамонта — слоновая кость — являются ценным материалом, из которого можно вырезать художественные изделия. Особенно славятся в Сибири якутские и чукотские косторезы.
Сотов предлагает вывезти бивень к посадочной площадке на лошади. Мы возвращаемся в поселок. В пути он рассказывает о том, что на реке Ксондя часто встречаются кости мамонта. Придется со временем осмотреть и эту речку.
Погрузив бивень на самолет, я возвращаюсь в Нелькан, распрощавшись с Иваном Григорьевичем.
Какие колоссальные просторы, ждущие человека!
Не так давно среди моря таежных лесов были разбросаны маленькие поселки Кавалькан, Маймакан, Цыпанда, Тота, и как трудно было обеспечивать их население всеми видами культурного обслуживания и материального снабжения! Теперь с укрупнением Нелькана, где имеются квалифицированные кадры медиков, учителей, снабженцев, решать эти проблемы стало легче. А завезти охотников на промысел, оленеводов в стада при наличии в Нелькане вертолета не так уж сложно. И что бы ни говорили пессимисты, слияние мелких, далеко разбросанных по лесным дебрям деревушек в крупные села — процесс, оправданный самой жизнью.
Наконец установилась погода, и мы на моторной лодке выехали в нельканский «аэропорт». На летной площадке я встретился с секретарем райкома КПСС Василием Степановичем Охлопковым. В поездке по району его сопровождал председатель райисполкома Евгений Васильевич Москвитин. В ожидании посадки разговорились. Руководители района горячо говорили о том, что приспело время начать строительство местной автотрассы Аян — Нелькан.
— Сами посудите, — убеждал Москвитин, — в бассейне Маи растут не знающие топора корабельные рощи. Кому не известна аянская ель! Ее можно рубить и сплавлять до Нелькана, а из Нелькана вывозить на лесовозах в Аян. Жители Аяна смогли бы получать из-за хребта свежие овощи, молоко и другие сельскохозяйственные продукты. Эта трасса связала бы Тихий океан с Ледовитым — через Маю, Алдан, Лену.
При современном авиатранспорте завоз одного килограмма товаров обходится нам в 58 копеек. Протяженность трассы едва ли превысит 200 километров. Вести ее нужно по современному зимнику… Да и проект этой дороги есть. Выделили бы нашему районному дорожному участку три самосвала и два бульдозера С-100, так мы бы сами эту дорогу потихоньку выстроили.