Полюбовавшись амурскими далями и видом Хабаровска, двинулись в обратный путь. Не прошло и часа, а мы уже спустились к ключу. Решили разбить табор и переночевать под открытым небом. Запылал костер. Поставили накомарники, но спать никому не хотелось. Подбрасывая в огонь валежник, Подгурский следил за чайником.
— Слыхал я, что железную руду сыскали геологи на Хехцире, может, начнут скоро разработку. Тогда нашему заповеднику конец придет.
— Руду нашли — это хорошо, не первая и не последняя находка. Наш край богат рудами, и если даже на Хехцире есть руда, это вовсе не значит, что рудники и шахты обезобразят этот чудесный уголок природы, уничтожат его растительность, разгонят животных. Скорее всего, люди сохранят Хехцир как большой природный парк, где разместятся санатории, дома отдыха, туристические базы, а часть Хехцира останется живой лабораторией — заповедником. Ведь имеется же на Хехцире большой каменный карьер. Добывают гранитоид. Какие сильные взрывы потрясают землю, а звери не уходят — привыкли к этим звукам. Дикие животные хорошо уживаются даже на артиллерийских полигонах. Главное, чтобы их никто не преследовал.
Гаснет костер. Теплая уссурийская ночь, полная невнятных звуков, шорохов и шелеста осиновых листьев, окутывает сопки.
НОВОГОДНИЙ РАССКАЗ
Белыми столбами поднимались в морозное небо дымы из труб таежного поселка. Было тихо… Перекатов — высокий, немного сутуловатый, долго смотрел, как оранжевый диск солнца прятался за синие тучи, лежавшие у самого горизонта. Казалось, ничто не предвещало плохой погоды.
Охотовед Перекатов только недавно закончил учет лосей. Полевые работы затянулись, он соскучился по жене, маленькой дочурке. Приближался Новый год, и охотовед мечтал встретить его в кругу своей семьи. Только бы не задержал циклон — столь частый гость в этих местах. Утром Перекатов проснулся от громкого гудения проводов. Сквозь оттаявшие окна виднелась молочная пелена, висевшая над тальниками, — начиналась пурга.
— Павел Васильевич! Никак погода нелетная, — с беспокойством окликнул летчика Перекатов.
— Да, ветер сменился. С моря тянет. Теперь дня на два запуржит, видать, циклон идет.
Летчик так же, как и охотовед, хотел попасть в Хабаровск к Новому году. Последние сведения, полученные по радио, были безрадостными: все аэродромы закрыты, по всему Приамурью свирепствует циклон. Три дня бушевала пурга. На улицах поселка выросли сугробы вровень с крышей. На четвертый день ветер стал стихать. Наступило тридцать первое декабря.
— Неужто Новый год будем встречать здесь? — волновался Перекатов.
— Улетим, — успокаивал его пилот. — Лишь бы Хабаровск принимал. Вы собирайтесь, а я побеспокоюсь, чтобы техник машину разогрел.
И вот, когда все было готово к полету, торопливо подошел директор зверопромхоза:
— Товарищи, у нас беда! Прибежала из тайги лошадь охотника Семенова. На ней хомут, сбруя порвана, а хозяина нет. След перемело, сами знаете. Я выслал людей на поиски. В зимовье Семенова нет. Где теперь его искать? Много времени надо, а для вас — момент! Слетайте, прошу вас! На ЯКе и сесть везде можно, — человека подберете, может, замерзает он.
Перекатов задумался. Он уже видел себя за праздничным столом. Разрумянившаяся жена подает блинчики, фаршированных рябчиков — любимое его кушанье… А тут нужно идти на поиски неизвестного человека. Колебания недолго владели его душой. Искоса взглянув на летчика, он повернулся к директору зверопромхоза:
— Что же ты сразу с утра к нам не пришел? Показывай на карте, где зимовье Семенова и какой дорогой он должен был ехать. Каждая минута дорога.
— Вот тут его зимовье, на краю этой большой мари, дороги-то настоящей нет, а ехать он должен был по речке.
— Дежурьте у диспетчера. Если мы обнаружим охотника, радируем вам и попробуем сесть. — И, обращаясь к летчику, добавил: — Не суждено нам, Павел Васильевич, встречать Новый год в Хабаровске.
— Ничего, встретим его под елкой в тайге.
Прихватив с собой аптечку и термос с горячим чаем, Перекатов вылетел на поиски охотника.
Хотя снегопад прекратился, ветер порой достигал пятнадцати метров в секунду, самолет бросало словно автомобиль, пробирающийся по кочкам. Перекатов и летчик пристально всматривались в каждое темное пятно на земле, в каждое поваленное дерево, в каждый холмик. «Если жив, должен пережидать непогоду у костра, — размышлял Перекатов. — Но почему прибежала лошадь? Чего напугалась, как не удержал ее бывалый таежник?» Много возникало вопросов в голове охотоведа. Самолет бросало то вверх, то вниз. Под крылом плыли однообразные пейзажи. Заснеженный лес был лишен какой-либо жизни. Вот и то место, где должна находиться избушка Семенова, но не видно никаких признаков человека. Сделав несколько кругов, пилот обратился к Перекатову:
— Что делать?
— Осмотрим соседнюю речку. В пургу он мог потерять дорогу и уйти в сторону.
Рискуя быть застигнутым ураганным ветром, самолет взял курс на север. И вот, когда пилот хотел уже поворачивать обратно, Перекатов заметил на одной из излучин реки маленький дымок.
— Нашли! — вскрикнул он и хлопнул ладонью по спине пилота.
Но вскоре стало ясно, что дымок вьется из избушки каких-то рыбаков, вышедших на берег посмотреть на самолет.
— Павел Васильевич, делай посадку, расспросим людей.
Хотя и трудно было садиться на узкую, с высокими берегами в тальниках речку, но опытный пилот мастерски приземлился и подрулил к самой избушке. Выпрыгнув из самолета, Перекатов подошел к незнакомым рыбакам.
— Здравствуйте! Мы разыскиваем охотника Семенова, может, знаете такого? Он заблудился в пургу.
— Как не знать. Да вот он перед вами. Никуда не девался. Два дня у нас отлеживается.
— Неужели правда?! — радостно воскликнул Перекатов и бросился обнимать застенчиво улыбающегося рыжего бородача. — Вот какого новогоднего деда мы сейчас привезем из тайги!
— Да что же мы тут стоим, пошли в избушку, пельменями из тайменя угостим вас, — пригласил гостей один из рыбаков.
Пока Перекатов с пилотом уписывали чудесные пельмени, Семенов рассказывал:
— Тут от моего зимовья до поселка километров восемьдесят напрямик. Вздумалось мне к Новому году дичинки промхозу подбросить. На прошлой неделе подфартило: медведя жирнющего добыл. Завалил зверя в сани и чуть свет на деревню тронул. Конь медвежий дух учуял, похрапывает, везет резво, ну, думаю, рано приеду. А тут ветрюга поднялся, с ног валит. И надо же было свалиться сухой березе, когда я перелеском проезжал, да по возу суком задеть. Медведь шевельнулся. Ну, конь хватил и понес! Сани — на кочку, оглобли пополам. Коня как и не бывало. Остался я один с возом. А тут пурга, свету божьего не видно. Я — назад, да на старую протоку вышел. Как заблудился — и самому дивно. Хорошо, на зимовье попал. Здесь и пережидал непогодь…
— Вот видишь, ты тут пельменями услаждаешься, а жена слезами изошлась, — заметил охотовед.
Отблагодарив за угощение, он вместе с пилотом и охотником направился к самолету. Вечером все трое благополучно прибыли в поселок, где их с нетерпением ожидало все население.
Новый год встречали у директора промхоза. На вечере были Семенов и товарищи его по охоте.
— А я полагал, что конный транспорт надежней авиационного, — подтрунивал пилот над незадачливым охотником.
— Всякое бывает, — разводил в смущении руками Семенов, — всему виной медведь. С конем в тайге не заблудишься. Бывали со мной и не такие случаи. Вез я однажды на метеостанцию груз, припозднился. Поднялся сильный буран: шаг ступишь, а след за тобой уже замело. Сбился с дороги. Ну, думаю, пропал. Распряг коня и говорю ему, как человеку: «Иди, Буланый, в деревню, овса дам». Развернулся мой конь, понюхал снег и пошел. Ухватился я за его хвост — и вслед. Шли долго. Устал я, с ног валюсь, а хвост из рук не выпускаю: держась за него, мне легче идти. И что бы вы думали — привел меня Буланый в деревню. Так я от радости его поцеловал, буханку хлеба дал.