Слегка прикрытая ночным одеянием грудь девушки мерно вздымалась. Тонкую талию, к моей досаде, скрывало одеяло. Я присел рядом с кроватью и, будто почувствовав меня, невеста повернулась на бок. Положила руки под голову, как в детстве, соединив ладошки. Ее лицо оказалось совсем рядом. Такая юная, невинная, красивая. Задержав дыхание, залюбовался Микаэлой.
В душе взвилась, растеклась лавой нежность. Давно позабыл уже, что это такое – счастье. Спящее рядом, тихо сопящее, с прядкой, упавшей на вздернутый носик. Такое беззащитное.
Мелькнувшая сбоку тень сбила благостный настрой. Зашипела, заскрипела, как старый брошенный дом с распахнутыми настежь окнами и слетевшими с петель дверями. Много видел таких на землях, выжженных войной. Осиротевшее, умирающее жилье, под потолком которого совсем недавно звенел детский смех, сменялись поколения, вкусно пахло домашней едой.
- Отнимууууу! – злобной вьюгой взвыла тень, летая вокруг постели.
Гадину влекло к Микаэле, тянуло будто магнитом. Но защита кристалла лишь ощетинивалась едва заметным голубоватым светом, отгоняя ее, не давая приблизиться к моей звезде.
- Не отнимешь, - прошептал, следя взглядом за старой врагиней. – Дочь свою не пожалела, сгубила из мести. Невинную душу прокляла и на тот свет отправила. Но Микаэлу не получишь! – сжал кулаки. – Слышишь? К ней тебе ходу нет! Она – моя!
- Мояяя! – будто эхом отозвалась тень, жадно дрожа.
- Моя! – отрезал, встав. – Убирайся прочь!
С рук сорвался сгусток пламени. Ударив в гадину, заставил ее метнуться прочь, протаяв сквозь стены, с теми же заунывными воплями, что рождает ветер, когда одиноко мечется по улицам, злясь на всех и каждого, и в то же время неизвестно на кого.
Облегченно выдохнул, прикрыв глаза. Они горели – ведь пока мерзавка была здесь, не моргнул ни разу.
Она мое прошлое. Оно всегда догоняет. Как ни убегай.
Шторы на окне напротив заметались. Я приготовился отразить повторную атаку, полагая, что тень вернулась. Одним прыжком метнулся туда и остановился на полпути, увидев мужчину.
Тот подтянулся на руках, да так и замер, ошеломленно глядя на меня.
- Озриэль?! – рыкнул я.
- Повелитель? – пробормотал эльф.
Он еще удивляется, гад! У меня-то хоть основания есть тут находиться, а у него не может быть ровным счетом никаких оправданий!
- Ты что тут делаешь? – шагнул к нему и схватил за грудки. – Это спальня моей невесты! – голос пошел на взлет, поэтому быстро кинул в сторону постели заклинанием заглушки, чтобы не разбудить сладко спящую девушку.
- Знаю, - едва успел ответить остроухий нахал, и моя ярость затопила все тело.
Волной цунами накрыв всего, она обожгла кожу, что натянулась до предела, обтягивая кости, распирающие одежду. Знает и все равно лезет в комнату Микаэлы! Разум выключился. Судя по тому, как побледнела и без того белая кожа Озриэля, который повис в моих руках еще не порванной тряпкой, понял, что истинная ипостась начала прорываться наружу. Еще немного, и я всю опочивальню невесты разнесу в щепки. И тогда могу причинить ей вред.
Эта мысль остудила гнев.
- Поговорим не здесь! – бросил, подтолкнув остроуха к двери в мои покои.
Толчок в спину – для скорости, заставил его влететь туда пушечным ядром.
- Теперь говори! – прорычал я, скрестив руки на груди. – Как ты посмел залезть в спальню Микаэлы?!
Глава 30. Сладкий капкан
Схватив мерзавца за грудки, я отшвырнул его, тот упал на кровать.
- Говори, что тебе нужно было в спальне моей невесты! – прогремел, нависнув над ним и с трудом сдерживая оборот – останавливала лишь мысль о том, что любимая сладко спала в соседней комнате.
- Я п-п-почувствовал выброс магии, когда об-б-бходил резиденцию по периметру, - зачастил Озриэль, вжавшись в кровать. – Бежать в дом было бы долго, вот и решил как быстрее, через окно. П-п-повелитель, клянусь остролистом, иных намерений не имел!
Иногда самое простое объяснение самое верное. Я хмыкнул. Он всего лишь ощутил всплеск энергии из-за тени и помчался спасать мою невесту. Да, ревность делает идиотами даже императоров.
- Что тут?.. – раздался сзади нежный голосок.
Обернувшись через плечо, увидел Микаэлу в ночном пеньюаре. Озадаченно на нас глядя, она замерла в дверях, что вели из ее спальни в мою.