— Добрый день, мастер Жозе.
— Это вы, Алипио? — отозвался тот холодно, почти безразлично.
— Негр Пассариньо сказал мне, что вы больны, но я вижу, вы уже на ногах.
Мастер с трудом заставлял себя говорить.
— Да, верно, я тут немного болел. Проклятая хворь! К счастью, слепец Торкуато научил меня делать слабительное. И я, как видите, сегодня встал.
— Я был в сертане, мастер Жозе. Отвозил кашасу полковнику Фелисиано из Анжико — товар, доставленный контрабандой из Пернамбуко. Мы сдали партию в Фагундесе.
— А что капитан?
— Сейчас он далеко отсюда. В последний раз я видел его там, наверху, на плоскогорье. Капитан доволен вами. Его ребятам понравились сандалии. Я ему сказал все, что думаю об этом Лаурентино, что якшается с лейтенантом Маурисио. Капитан ответил, что у него припасена «бычья лиана» — он ее растреплет на спине этого негодяя.
Ветер развевал волосы мастера. Из-за длинной бороды и блуждающего взгляда он походил на одного из тех блаженных, что бродят по сертану.
— У этого лейтенанта нюх как у лисицы. Но капитан Силвино с ним разделается. Говорят, правительство обещало заплатить семьдесят конто[27] тому, кто схватит капитана.
Отчаянно закричала и захохотала Марта.
— Она заболела, мастер Жозе?
Шорник молча кивнул головой.
— Нет ничего хуже этой болезни. Помню, мой дядя — у него была тоже эта хворь, — как только наступало полнолуние, кричал, будто его режут.
По грустному лицу мастера Алипио заметил, что тому неприятен этот разговор, и сразу же переменил тему:
— Я собираюсь вступить в отряд капитана. Быть шпионом — не по мне. Правда, боюсь, мать не переживет этого. Она догадывается, что я задумал, и ей просто страшно. А когда мать так убивается, трудно решиться. Но я все же уйду к капитану. Контрабанда кашасой мне не по душе. Работать на хозяина энженьо Анжико не очень-то приятно. Я хочу иметь дело с оружием. Вот это действительно мужское занятие!
Мастер дал Алипио выговориться, но мысли его были заняты другим. Когда тот кончил, мастер сказал:
— Вы все рассуждаете, а такое дело лучше решать сразу. Кончится тем, что Лаурентино донесет на нас, и все. Вы отсюда уйдете, а я ведь останусь. У меня жена-старуха и больная дочь. Пусть этот подлец лучше ко мне не суется.
Мимо проходил возчик Мигел из Санта-Розы. Он зашел к мастеру осведомиться о его здоровье.
— Я почти поправился, сеу Мигел. Можно сказать, что на этот раз бог меня миловал.
Голос шорника стал при этом каким-то резким.
— Да, мастер Зе, прошел слух о вашей смерти. Я был в энженьо, когда пришли и рассказали доктору Жуке о том, что с вами произошло. Доктор Жука даже отметил: «Этот Жозе Амаро был порядочный человек».
— Благодарю, сеу Мигел, благодарю, но доктор Жука на этот раз рано решил меня похоронить.
Бедняга Мигел широко раскрыл глаза, удивленный резкостью Жозе Амаро. Он помолчал секунду, а затем, взглянув на Алипио, сказал: