Синья била вяленое мясо пестом. Из дома доносились крики дочери, то громкие, то приглушенные. Но они уже не причиняли ему страдания. Хуже действовали на него разговоры с Синьей; ее слова, точно острый нож, казалось, резали его. Старуха стала избегать мужа, старалась не говорить о том, как быть с Мартой. Она задумала послать дочь в Тамаринейру[28], в Ресифе. Он слышал ее разговор с кумой Адрианой. Синью пугала больница для умалишенных, ей было страшно думать, что дочь ее будет среди чужих людей. Но дона Адриана и другие считали, что это единственный выход, и старуха не знала, что делать. С мастером она говорила, как с врагом, не смотрела ему в лицо, не называла больше «Зека». Во всем виновата жена. Неожиданно появившийся на дороге кум Виторино прервал его размышления. Он подъехал на своей тощей кобыле и остановился поговорить. Наголо обритая голова его была неприкрыта, одет он был как доктор или адвокат — в сером фраке с желто-зеленой лентой[29] в петлице. Мастер Жозе Амаро с удивлением рассматривал его странную одежду.
— Я еду, кум, из Итамбэ. Доктор Эдуардо защищает там одного человека. Вот он и послал за мной в Гамелейру, чтобы я ему помог. Мой двоюродный брат Лоуренсо, судья апелляционного трибунала, сказал мне: «Послушай, Виторино, чтобы предстать перед судом присяжных, тебе нужен фрак». И дал мне фрак, который шил сам Маскареньяс в Ресифе. Вот я и напялил на себя эту штуковину. А кузен Раул отозвал меня в сторону и посоветовал обязательно подстричься. Проклятый парикмахер из Лапы так меня обкорнал, что единственным выходом было обриться наголо. И вот Раул обрил мне голову. Меня утешили, что сейчас такая мода у адвокатов в Ресифе. Но когда я прибыл в Итамбэ, суд уже закончился. Доктор Эдуардо очень расстроился, однако он передал мне два дела, чтобы защищать в суде, и подчеркнул: «Виторино, вы говорите лучше, чем Маноэл Феррейра». Я ему ответил: «Это не достижение. Маноэл Феррейра, в свою очередь, еще глупее, чем доктор Педро из Мирири». Вот так-то, кум, я и оказался в этом одеянии. Кому будут нужны мои услуги, стоит лишь позвать меня. Доктор Самуэл обещал мне несколько дел. Могу вас заверить, что я не выступлю, как этот осел Маноэл Феррейра.
— Очень хорошо, кум. Что-то ваша кобыла отощала.
— Она ничего не ест. Там, в Гамелейре, она паслась на подножном корму. Лоуренсо все время подбивал меня поменяться с ним на своего гнедого коня. Но я не захотел. Мы ведь привязываемся к животным, как к детям. Кстати, о детях, кум, — это верно, что ваша девочка сошла с ума?
Мастер помрачнел и ответил:
— Да, кум, она действительно лишилась рассудка.
— Я знаю одно лекарство, оно очень хорошо помогает. Это корень мулунгу. Я видел сына Шико Таржино, он был совсем безумным, ходил в лохмотьях, кидался камнями, а сейчас совсем выздоровел. Теперь ходит по ярмаркам и бреет бороды.
— Что ж, очень может быть, кум Виторино.
— И если уж говорить о сумасшедших, то я слышал, что Лула де Оланда совсем спятил. А о Флорипесе падре Жозе Жоан рассказал, что тот имел наглость напялить на себя священническое облачение во время одной из молитв у Лулы. Никогда не встречал более нахального кабры.
— Кум, а что означает эта лента?
— Как, вы не знаете? Под этой эмблемой выступает полковник Рего Баррос. Лента желто-зеленая, кум. Это эмблема губернатора Дантаса Баррето, и здесь будет такая же.
Вопли Марты прервали беседу. Они замолчали.
— Надо достать корень мулунгу. Вот увидите, она сразу же выздоровеет. Кум, в пути я узнал, что вы болели. Мне рассказал об этом в Итамбэ Алипио, тот, что торгует кашасой. А в Маравалье одна девица сказала мне, что о вас люди болтают.
— Обо мне?