— Добрый день, князь. Вот мы с вами, наконец, и встретились. — заговорил Громов, когда я оказался в его кабинете. — Приношу свои извинения, за то, что произошло при входе в здание. Это стандартные меры предосторожности, которым подвергаются все посетители тайной канцелярии. Даже императору приходится через них проходить.
— В таком случае не стоит извиняться, Василий Петрович. Елена передала вам моё послание?
— Передала, но ещё раньше с нами связался граф Трубецкой. Поэтому мы уже успели подготовить необходимые документы. Вам необходимо их прочесть и если всё устраивает, подписать. Сразу предупреждаю, что условия на выдачу спецлицензий для всех одинаковые. Как и список артефактов, входящих в неё.
— Условия для расширения этого списка? — спросил я, удивив этим Громова. На долю мгновения, но он позволил проскользнуть этой эмоции.
— Создание новых артефактов, выпуск которых будет решено ограничить… Такое происходит довольно редко, поэтому если у вас получится создать и предоставить подобный артефакт, то будем рады. После того как Вяземские вышли из игры, спецлицензия расширялась всего восемь раз. Четыре артефакта от Гаврилиных и четыре от Шумиловых.
— Где можно ознакомиться с регламентом, предоставления новых артефактов? Какая документация требуется и всё в этом роде?
— Я распоряжусь, чтобы вам предоставили всю необходимую информацию, князь. Не против, если сделаю это через майора Ольшанского?
— Не против. Игорь Иннокентьевич показал себя с наилучшей стороны, когда защищал поместье Вяземских. Я доверяю ему.
— И это очень хорошо. Иначе было бы совсем грустно, если вы не доверяли вообще никому из тайной канцелярии. В этом случае мне можно было бы смело уходить в отставку. Можно сказать, не выполнил прямого приказа императора.
А вот это уже было очень интересно. Получается, что император приказал Громову наладить отношения со мной. Только для чего, пока совершенно непонятно. Слишком много вариантов возникло у меня в голове.
— Это вы зря. У меня нет причин не доверять вам, или кому-то другому из вашего ведомства. И я прекрасно понимаю, для чего был прислан майор Ольшанский. Как и понимаю, что за столь оперативную работу должен быть благодарен императору. Но меня интересует, что тайной канцелярии нужно от Вяземских?
Василий Петрович коснулся ручки, лежавшей у него на столе, и помещение мгновенно стало непроницаемым для любой магии. Причём не только входящей, но и исходящей. Половина артефактов, установленных здесь, сразу стала бесполезна, а вторая половина работала максимум процентов на сорок. Очень интересно. Артефакт, способный имитировать силу императора. Интересно, кто его создал? Не слышал, чтобы среди Романовых кто-то интересовался артефакторикой. А для представителя другого рода создать подобный артефакт просто невозможно. Даже я тут буду бессилен.
— Александр Алексеевич многое рассказывал мне о том, что происходило в охотничьих угодьях и как вы решали, казалось бы, неразрешимые задачи. — начал Громов. — Поглотили три сердца угодий, что до вас казалось чем-то немыслимым. Уже после поглощения первого сердца, со вторым не могли справиться очень сильные Архимаги.
— Уверен, что император рассказал вам причину того, что дало мне возможность поглотить эти сердца. Мой случай уникален, и его не получится повторить.
— Полностью с вами согласен, князь. Нам и не нужно, чтобы вы пытались что-то там повторить. Император попросил меня, предложить вам место внештатного сотрудника тайной канцелярии. Для привлечения к заданиям, которые будут требовать исключительных способностей от исполнителей.
— Что-то я вас не понимаю, Василий Петрович. О каких таких заданиях вы говорите? У императора недостаточно ликвидаторов?
Громов крякнул от моей прямоты. Ну а чего он хотел? Ведь явно говорит не о том, что по заданию тайной канцелярии мне нужно будет ходить на званые вечера и разводить там политесы с присутствующими.
— Вполне достаточно, — удивившись уже второй раз с момента нашей встречи, продолжил хозяин кабинета. — Только использовать этих людей за пределами империи нам нельзя. Слишком хорошо их всех знают. А вот на юного князя, с разрушенным источником…
— Никто даже не подумает. И сможет юный князь кататься по миру, выполняя для императора грязную работёнку. Боюсь, что откажусь. Подробное мне совершенно не нравится. Да и Александр Алексеевич, наверняка уже знает, какой я дам ответ, поэтому и попросил вас, предложить мне это. Сам не захотел портить наши отношения.
На этот раз Василий Петрович громко рассмеялся, а потом повернулся к камере, которая висела у него за спиной. Никто даже и не собирался прятать эту камеру, поэтому говорил я совершенно свободно, ничего не опасаясь.