— Я не знаю, куда оно девалось, — продолжал упрямо твердить он, пока хозяева квартиры перетряхивали всяческие тряпки, стремясь помочь работникам милиции в их нелегком поиске.
Допросы участников пирушки ясности в эту запутанную ситуацию не внесли. Молодые люди, смущаясь, чувствуя свое неловкое положение в связи со случившимся на их глазах загадочным происшествием, один за другим высказывали предположения, но никто не мог дать в руки милиции нужных сведений.
К концу подходила полная тревог и поисков ночь.
— Не знаю, как его фамилия, — твердил в это время Буряк, когда Жуковский задавал вопрос о загадочном мужчине, якобы продавшем им пистолеты.
— Расскажите подробно о вашей встрече с ним.
— Дело было на Малой Слепянке. Он подошел сам. Мы договорились, что встретимся на площади Победы. Вот и все.
— Где это видано, чтобы первый встречный-поперечный предлагал незнакомым парням пистолеты? Вы только вдумайтесь...
Буряк все так же нервно покусывал губу.
— Но он на самом деле сам подошел к нам.
— Значит, вы были до этого знакомы?
Буряк взглянул на работников милиции. И по этому непроизвольному движению Жуковский понял: вопрос попал в цель.
Кто же мог знать ранее судимого Буряка? Уж не тот ли, кто с ним вместе отбывал срок наказания в исправительно-трудовой колонии? Надо срочно выяснить, кто он такой.
— Послушайте, Пивчук, молчание может дорого вам обойтись, — спокойно говорил старший инспектор уголовного розыска Занько. — Учтите: с вашей помощью или без вашей, но оружие мы найдем.
— Это уж точно, — подтвердил Рабок.
— Я одному парню подмигнул, когда уводили, — уже другим тоном произнес обладатель краденого пистолета.
Похоже, в его поведении наступил перелом.
И снова по утренним улицам Минска мчится милицейская машина. Быстрее, быстрее по названному адресу. Второй пистолет должен находиться у Михаила Оськина.
— Оськин — тяжелый человек, — предупреждает Пивчук. — Так просто он не отдаст.
— Потому мы вас и взяли с собой, — отвечает Занько.
Но Оськин после ночного случая дома не появлялся. Мать пожала плечами: дескать, понятия не имеет, где сын, — город большой, друзей много. Съездили на машине по одному адресу, по второму. Ни в том, ни в другом месте парень не показывался. Снова возвратились к нему домой. Нет, и здесь его все еще не было.
— Хозяйка, дайте, пожалуйста, листок бумаги, — обращается Рабок к пожилой женщине.
Дрожащими руками Пивчук в присутствии матери дружка выводит: «Миша! Все разгадано. Принеси пистолет в милицию». Записку работники милиции возьмут с собой, чтобы при встрече было легче убедить строптивого. А Пивчука тотчас отвезли в райотдел.
Сами же снова в путь...
Если Оськин появится дома, ему все равно не избежать встречи с работниками милиции: в квартире подождать остался старший инспектор ОУР Занько.
Рабок приказывает взять курс на улицу Якуба Коласа. Вот и знакомая по ночному происшествию квартира на втором этаже. Валерий Радкевич знает Оськина в лицо, может заметить издалека.
— Помогай, Валерий!
Бегут под колеса метры, сотни метров асфальта. До боли в глазах всматривается экипаж «газика» в лица и фигуры шагающих по тротуарам парней.
— Вот он, на остановке! — кричит Радкевич.
— Миша! Миша! — тотчас выскакивает он из машины и бросается к автобусу, который уже тронулся с места.
Оськин из полуприкрытых дверей прыгает на асфальт. Приземлился удачно... Замечает рядом с Валерием того самого высокого в штатском, понимающе ухмыляется.
— У нас к тебе дело, — начинает Валерий, когда Рабок достает из кармана записку.
Здесь же, на улице Горького, Оськин с каменным лицом читает коряво нацарапанные строки обращения дружка. Буряк и Пивчук для него авторитет. Но...
— Не веришь? — Рабок усмехается. — Поехали, сами поговорите.
В отделе внутренних дел Заводского райисполкома, куда привезли всех задержанных по подозрению в краже пистолетов, Пивчук только на мгновение появился перед растерянным компаньоном.
— Отдай «машинку», — буркнул он, и его тотчас увели.
Работники милиции вопросительно взглянули на того, кто невольно пособничал преступнику. Что руководило им в тот момент? Чувство ложно понятого товарищества? Дескать, выручу друга, уберегу его от неприятностей. А на самом деле? Медвежья услуга! Поощрение к новому преступлению, к новым неприятностям. Выход же был так прост: немедленно сдать оружие в милицию.
— «Машинка» не у меня, ее забрали.