Идиотизм.
Досадливо сплюнув, я открыл баул, что носил с собой. В грязь под дождь полетела пара серебряных блюд, троица тяжёлых настольных часов, несколько кубков из хорошего хрусталя, масса мелочи вроде зажигалок, карандашей, зажимов для бумаг вместе с прочей чушью, и, наконец, серебряный подсвечник. Баул я увёл с корабля, обнаружив в трюме чужой тайник, только вот теперь эти ценности, которые могли бы мне обеспечить хотя бы чистую одежду и несколько ночей на простынях, не стоят ничего. В город мне хода нет, а тащить это до следующего… Зато у меня теперь есть спальный мешок.
Забравшись внутрь прочной увесистой сумки, я прижал к груди кота, а затем забылся нервным чутким сном.
С утра, доев вместе заначенную котом слегка подмокшую рыбину, я решил расставить точки над «и». За все время нашего путешествия Волди, как и раньше, показал себя надежным и сообразительным товарищем, но нам настало время расстаться.
— Приятель, — обратился я к коту, кивая головой в сторону города, откуда мы смотались, — Вот там цивилизация. Пища. Покой. Ты сможешь там нормально устроиться, я не сомневаюсь. Со мной тебе нельзя.
Кот выразительно на меня уставился, аж присев на задние лапы.
— Волди, — продолжил я, — Вчера я замочил двоих и искалечил еще одного. Думаешь, хотел этого? Хрена с два. Кое-что… кое-что внутри вынуждает меня действовать каждый раз, когда вижу то, что можно назвать нарушением закона. Этот механизм сломан, точнее переключился на другую манеру работы. Раз я не знаю, где сам Хайкорт и его тюрьма вместе с полицейским участком, то это механизм шерифа вынуждает меня калечить преступников. Мне было насрать на кабак и на этих обмудков, они нас с тобой даже не трогали. Итог ты видел. Теперь представь, что будет, если ты продолжишь со мной путешествовать. С моей новой внешностью и потребностью калечить людей, я буду вечно рисковать и прятаться. Пока не окажусь в Хайкорте.
Помолчав, кот вопросительно мяукнул. Не то, чтобы я претендовал на то, что начал понимать кошачий, но когда ты проводишь несчетное количество дней в воняющем всем подряд трюме, где единственным развлечением является общение с Волди, то кое-что начинаешь понимать.
— Нет, сдержаться я не могу. Мой внутренний механизм Должника, понимаешь… он очень сильно изменился. Можешь считать, что это тело для меня новое. Я не хочу, чтобы ты пострадал.
Устроенная котом короткая пантомима проинформировала меня о следующем: проблемы могут быть только там, где есть люди, так что если я нарвусь конкретно, то Волди убежит искать лучшей доли, а до тех пор предпочтёт быть со мной. Дурь и преданность? Вряд ли. Просто я это непонятное существо всегда воспринимал полноценной личностью, а Волди это ценит. Превращаться в смышлёного мышелова, могущего проколоться на какой-нибудь мелочи, у него желания нет.
— Что же, тогда идём дальше, — сдался я с немалой охотой, — Попробуем ни во что не влипать.
— Квадра Вожака получает 1 уровень. Текущий уровень — 29
— Твою мать!! — тут же вырвалось у меня. Как будто мало хренового на текущий момент!
В моем распоряжении было мало информации о том, что со мной случилось. За всё время путешествий по Эласте и за те месяцы, что прошли в трюме корабля, я много раз обдумывал и анализировал обрывочную информацию, оставшуюся в логах Системы, в конце концов придя к следующим выводам.
Киды, Должники, Дети Бога-из-Машины — мы были чем-то диаметрально противоположным ихорным монстрам. Биология, анатомия, законы эволюции. Если твари, некогда охотившиеся за драконами, могли бы считаться невероятно развившимися естественно организмами, то вот в наших искусственных телах эволюция была полностью контролируемым фактором. То есть, я гарантированно должен был сдохнуть, оказавшись в древнем ихоре чудовища, именуемого Аркадией.
Этого не произошло, почему? Благодарить нужно было Хартила ил-Шаадора, эльфа, носящего довольно странное для его сферы деятельности прозвище «Механик». Он, в ходе эксперимента-операции, «отсек» меня от канала, связывающего Должника с Богом-из-Машины, заменив эту связь копией энергетики другого существа. Высокоразвитого ихорника ранга «хазард», созданного на базе гнома. Именно эта «нашлепка» и послужила своеобразной прокси-дешифратором, когда мой организм с почти разблокированным с помощью «очков развития» потенциалом начал тонуть в ихоре. Проще говоря, если представить себе биологию кида и ихорника, то внедренная знаменитым ученым «затычка» канала связи сработала как переводчик, позволяя телу, обладающему возможностью быстро перестраиваться, приспособиться к смертельной среде. Процесс оказался с обратной связью, так что и моя Система сумела адаптироваться к новым изменениям, выведя новую характеристику.