Я хотела сказать да, но Матвей ответил за меня:
– Вряд ли, может, потом подъедем. Ника, я нашел адрес той медсестры. Поедем?
– Да! Когда ты все успеваешь?
– Я не сплю, как некоторые до десяти. Ладно, доедай и поедем, а то она живет черт знает где.
– Хорошо.
Елена Иванова действительно жила довольно далеко, за городом, в небольшой деревушке, интересно, как она на работу ездит? Когда мы подъехали к ее дому, довольно не большому, аккуратному, с ухоженным участком, увидели женщину лет шестидесяти, что-то сажающую на своем палисаднике.
– Добрый день, скажите, как нам найти Елену Иванову? – Спросил Матвей, на английском, подойдя к небольшому деревянному забору.
– Это я. Чем могу помочь, молодые люди? – уточнила женщина с жутким акцентом.
– Мы бы хотели поговорить с вами об одной пациентке, что лежала в больнице, где вы работаете. – Сказала я, уже на русском.
– О, да вы мои соотечественники. Вы, проходите. Подождите меня в беседке, я сейчас только руки вымою и к вам присоединюсь. Чай с пирогом будите? Я принесу, ведь не каждый день в гости приезжают из самой России.
Мы переглянулись с Матвеем, но зашли во двор и повернули за дом, присели в уютной деревянной беседке. Стали ждать хозяйку.
Через пять минут стол был накрыт красивой белоснежной скатертью; хозяйка принесла три чашки с блюдцами, чайник и пирог с фруктами, посыпанный сахарной пудрой. Было все так красиво, что я невольно залюбовалась, и мне вспомнился мамин фирменный пирог с яблоками, который она пекла почти каждый выходной.
– Так вы, значит из России, молодые люди? Какими судьбами к нам в деревушку попали и зачем я вам понадобилась? – Спросила Елена.
– Елена, простите, не знаю, как вас по отчеству? – уточнила я.
– Филипповна, но вы можете называть меня просто Еленой, или Хелен, как вам удобно.
– Хорошо. Я Вероника, а это мой друг Матвей. Я ищу свою маму, она лежала в той самой больнице, где вы работаете. Я говорила с ее лечащим врачом Хансом Хоффманом, он сказал, что вы разговаривали с ней, ухаживали…
– А как вашу маму зовут?
– Виноградова Тамара.
– Ну, конечно я ее знаю! У нас правда достаточно много русских в больнице лежат, но Томочку я запомнила хорошо. Я год за ней ухаживала. Она совсем слабая была. Лежала сутками, смотрела в потолок, не разговаривала. Вы наверно знаете, что ее увезли буквально месяц назад?
– Да, вот только я не знаю, куда и кто.
– А ты точно ее дочь? Потому, что она, когда приходила в себя, правда это не часто было-то, говорила о сыне. – Подозрительно спросила меня Елена, присматриваясь то ко мне, то к Матвею. – Хотя ты похожа на нее.
– Мне многие говорят, что я очень на нее похожа. Знаете, я второй раз слышу, о каком-то загадочном сыне, но не понимаю, о ком идет речь. Я единственный ребенок в семье.
– Твоя мама говорила точно о сыне, причем о маленьком ребенке. Мол, он не с ней, что она его любит и не забудет никогда.
– Странно… - я задумалась на минуту.
– Скажите, а вы видели, как увозят Тамару? Вы работали в тот день? – спросил Матвей.
– Да, я как раз работала, должна была покормить Тому, ждала, когда прокапает ее капельница. В часа три, зашел в палату наш главврач и еще один мужчина с ним. Судя по всему родственник, он иногда приезжал проведать Тамару. Фридрих Вебер, наш главврач, сказал мне ее переодеть, мужчина, что был с ним - дал вещи. Я спросила для чего, он сказал, что ее выписывают. Я удивилась, но не подала виду. Главный – ему видней. В общем, я ее переодела, причесала. Они переложили ее на каталку и увезли, больше я ее не видела.
– А вы, случайно не знаете, куда ее увезли, может, слышали? – запивая чаем, вкуснейший пирог уточнил Матвей.
– Случайно слышала. Тот родственник разговаривал по телефону в коридоре, и кажется, назвал Собор святого Петра. У них есть хоспис для больных, за которыми не могут ухаживать родные. Скорее всего, она там. Как же так получилось, что ты ее дочь только сейчас приехала сюда, хотя твоя мать провела более четырех лет в больнице? – полюбопытствовала Хелен. Я понимала, что она не со зла это спрашивает, но все равно стало неприятно.
– Она не знала, где ее мать, – коротко ответил за меня Матвей.
– Бедняжка. – Посочувствовала медсестра.
– Скажите, а вы можете описать человека, родственника Тамары? – на всякий случай спросил Матвей.
– Да, конечно могу. У меня хорошая память на лица. Высокий, метр восемьдесят пять, может чуть выше, крупный, живот такой, большой. Седой, глаза голубые, глубоко посажены, и на шее рубец такой, довольно грубый.