— Может, поедем вдвоем? — спросила я у Матвея, уже жалея, что нагрубила ему. Вечно я так, вначале делаю, потом жалею!
— Как скажешь. — Ответил он.
— Тема, езжайте с Ксюшей, осматривать город. Ксюха говорила, что хочет посмотреть соборы. А мы с Матвеем поедем в больницу.
— Как скажешь. Ты уверенна, что я не нужна тебе? — Посмотрев внимательно на меня, поинтересовалась сестра.
— Ты мне всегда нужна, но в больницу поедем вдвоем, чего туда идти всей толпой? — я не хотела, что бы Ксюша ехала со мной, еще и по причине того, что хочу побыть с Матвеем наедине, как бы это глупо не звучало. И пусть Ксения насладиться прогулкой и отдыхом вместе с Артемом.
— Хорошо, тогда если все поели, поедем? — наивно спросил Матвей.
Мы в один голос с Ксюшей спросили: «а переодеться?» Парни одновременно вздохнули и поплелись с нами в номера, но были оттуда выставлены, не будем же мы переодеваться при них?! Нет, ну Ксюше то не страшно, Артема можно не стесняться, но все же.
Через четверть часа мы с Ксюшей были готовы. Я одела светлые джинсовые капри, и белую футболку с надписями. Обув кеды и затянув волосы в высокий хвост, нашла свои очки и вышла к Матвею. Он был одет в черную майку боксерку с небольшой надписью «Би-2» на груди, голубые джинсы и кроссовки.
— Ого, откуда такая майка? — почти шепотом проговорила я, уставившись, с завистью, на майку.
— Друг на концерте был, принес как-то в подарок. — Ответил Матвей.
— Круто, я тоже была на их концерте, но майку не получилось взять. Ты же не любишь рок? — Расстроено спросила я. Ну, вот так всегда, сплошная несправедливость! Почему у него, человека, который даже не слушает эту группу, есть майка с их логотипом, а у меня, преданной фанатки — нет!
— У всего бывает исключения. Эту группу я очень даже слушаю и уважаю.
— О, да я прямо тебя зауважала, а ты оказывается не такой скучный, каким кажешься! — Польстила я ему, ударив кулаком в бок. Матвей чуть скривился. Чего это он? А, не важно! На этом моменте моей минутной гордости за Матвея, вышли Тема и Ксюша. Сестра одела в белую майку и длинную юбку в пол, светло кофейного цвета с белыми вставками. Босоножки на танкетке, короткие волосы, в легком беспорядке, как всегда. Тема был в светлой рубашке с короткими рукавами, песочного цвета брюках, такого же цвета мокасинах.
— Круто выглядите! — сделал комплимент Матвей. Я кивнула в знак согласия.
— Спасибо вы тоже. — Улыбаясь, произнес Артем, переглянувшись с Ксюшей. Блин, меня достали их «гляделки»! Такое ощущение, что они обсуждают нас без слов. Хотя может так и есть. Приду, убью Ксюху за это!
Матвей вызвал такси и сказал адрес больнице, где лежала мама, одна их наилучших клиник в городе, PAN Klinik am Neumarkt, где есть отделение, специализирующееся на неврозах. Зайдя в больницу, меня охватил панический ужас. С детства не переношу запах, который витает здесь. Это конечно не больница у нас, где дико пахнет хлоркой и лекарствами, но тут тоже не пекарня… Стараясь не дышать, я прошла по коридору к девушке-медсестре, хотела спросить, кто может узнать о пациентке, которая лежала тут, но для того что бы спросить надо было открыть рот. Это было достаточно сложно для меня. Запах просто душил! Пришлось закрыть рукой нос и рот. Я даже когда в больнице после аварии лежала, еле переносила это запах.
— Ника, с тобой все нормально? — спросил Матвей, мило улыбаясь девушке.
Я отрицательно покачала головой. Кивнув Матвею, чтобы поговорил с медсестрой, хотя как он поговорит, не зная языка? Но в следующую минуту услышала его слова, обращенные к медсестре:
— Простите, вы не подскажите, полгода назад у вас лежала русская пациентка — Виноградова Тамара Николаевна, можно узнать, имя ее врача, хочу переговорить с ним? — Он говорил на очень хорошем английском. Я удивленно посмотрела на него. Кажется, я действительно плохо его знаю.
— Подождите, я посмотрю в компьютере. Ханс Хоффман врач, который занимался фрау Виноградофф, его кабинет на четвертом этаже, прямо по коридору. Если хотите, вас могут проводить. — Очаровательно улыбнулась медсестра.
Да, что же ему все улыбаются, тоже мне Ален Делон местный!
— Нет, спасибо большое, мы сами найдем кабинет. До свиданья.
Поднявшись на нужный этаж, мы быстро нашли кабинет врача, постучавшись и получив разрешение, вошли. Ханс — оказался относительно молодым доктором, лет сорока, невысокий, Матвею по плечо, полноват, лысеющий, в общем, мне он совсем не понравился.
— Добрый день. Что вы хотели? — спросил он на немецком. Это я смогла понять.
— Вы говорите по-английски? — уточнила я. Наконец я смогла произнести хоть слово, стараясь дышать реже.
— Да. Чем могу помочь?
— У вас в отделении лежала Виноградова Тамара?
— Не помню, у меня столько пациентов, всех и не припомнишь. Сейчас посмотрю. — Он стал стучать по клавиатуре своего компьютера, который стоял у него на столе. — Да, была такая пациентка. А вы ей кем приходитесь. Мы не даем сведений чужим людям.
— Я ее дочь, — достала из сумки паспорт и показала его. — Я приезжала с отцом несколько лет назад, правда тогда у нее был другой врач.
— Да ее год назад перевели в мое отделение, здесь находятся более тяжелые пациенты. Дочь? Странно она говорила, у нее сын… понимаете, в чем дело, она… ее…
Ханс явно не мог решиться сказать мне, что мамы нет в живых.
— Я знаю, что она умерла, я хотела бы знать, кто ее навещал тут, в каком состоянии она была, и все, что вы сможете нам рассказать о ней, любая мелочь. Это важно… для меня. — У меня хватило мужества сказать это спокойно, но на последних словах мой голос все же дрогнул. Матвей, сидящий рядом, взял мою руку и чуть сжал. Стало легче.
— Фрау Тамара, приехала к нам с мужем четыре года назад. Муж сказал, что нашу больницу посоветовали, она лучшая в Германии. У пациентки было сильное нервное расстройство, она плохо воспринимала окружающий мир, и находилась в ужасной депрессии. Сама не могла ничего рассказать, по какой причине у нее началась депрессия. Муж ничего толком не говорил. Мы лечили ее все эти годы, но особых улучшений не было. А пару месяцев назад приехал какой-то человек, сказал, что он ее родственник, он приезжал пару раз в год к фрау и нашему главврачу, они вроде знакомы, насколько мне известно. Вообще-то все лекарства, процедуры назначал именно главврач. Я после того, как ее перевели в мое отделение, лишь, смотрел за ее состоянием, которое буквально на глазах ухудшалось. Она перестала говорить, хотя мы не понимали ее слов, русский тут мало, кто знает. Хотя, с ней разговаривала наша медсестра, она русская, приходила, кормила вашу матушку. Так, вот месяц назад приехал тот самый родственник и сказал, что забирает ее. Куда неизвестно, меня, к, сожалению, не поставили в известность. А потом мы узнали, что она… ее не стало. Вот и все, что могу вам рассказать.
— Спасибо, Ханс. Вы очень помогли. — Я слушала врача и у меня наворачивались слезы. Хотелось поскорее уйти отсюда.
— Да, не за что. Соболезную вам.
— Спасибо, мы пойдем, — я уже встала с кресла и собиралась уйти, когда Матвей спросил Ханса:
— Скажите, а с вашим главврачом можно поговорить?
— Нет, к сожалению, он уехал на месяц на конференцию в Австрию.
— Плохо… А та медсестра, что ухаживала за Тамарой, как ее зовут?
— Хелен Иванофф, она сейчас в отпуске, но в конце недели выйдет на работу. Подойдите в понедельник.
— Спасибо. До свидания.
— До свидания.
Мы вышли на улицу. Я немного успокоилась.
— Спасибо, что узнал о той медсестре, она действительно может знать о маме, больше, чем этот Ханс.
— Всегда к твоим услугам, если услуги не проходят по статьям, за которые дают срок.
— Ну, тебя, дурак! — усмехнулась я. Дурак, дураком, но настроение поднял.
— Придем сюда в понедельник. Куда теперь? — спросил он.
— Знаешь, я хочу поехать на кладбище. Поедешь со мной? Хоть что-то папа сказал мне, где она… лежит.
— Поехали.
Я с помощью гугла нашла, где находиться кладбище, и мы поехали туда. Купив любимые мамины цветы — лилии, мы нашли ее могилу. Я разговаривала с ней, хотя не чувствовала, что она там. И надеялась, что она все же жива, но говорила, как люблю ее, что жалею о том, что она уехала, что не сказала ей многого при жизни. Говорила долго, плакала… спустя час, я встала с земли, и подошла к Матвею, который стоял в стороне, что бы ни мешать мне.