Вдруг открылась дверь, и вошел мой папа, судя выражению лица, он был не очень доволен, что пришлось идти за мной.
— Вероника, у тебя совесть есть? Мы тебя ждем, ужин уже остыл, а ты никак не придешь. Поговоришь с Ксюшей потом, ты все равно сегодня не поедешь домой, поздно. Пошли, Ксения, она зайдет к тебе через час.
Я закатила глаза, как в детстве, честное слово. Но поднялась с дивана и пошла вслед за отцом.
Мы поужинали, все вместе, я даже помалкивала за столом по поводу Ульяны. Она бедняжка была такая бледная, и почти ничего не ела.
— Токсикоз? — посочувствовала я.
Она кивнула и слабо улыбнулась, но упорно продолжала сидеть с нами, хотя папа предлагал ей пойти и прилечь. Закончив ужин, папа сказал:
— В субботу приезжают бабушка с дедушкой. Меня не будет в городе, я уезжаю на неделю по делам в Москву. Ты сможешь их встретить? Толик поедет со мной.
— Они же говорили, что приедут в августе?
— Не знаю, что они там говорили, но мне вчера позвонил твой дед и сказал встречать. Ты же в курсе, как я люблю с ним общаться.
— Ага, и поэтому ты в срочном порядке уезжаешь в командировку. Ладно, я встречу их. А жить они, где будут?
— В нашей квартире, я завтра перевезу оставшиеся вещи, и в пятницу приедет Катя сюда.
— Понятно. Ты мне это не мог сказать по телефону?
— Нет. — Отрезал отец. — Все, если тебе так не терпится, иди к Ксюше. Только машину во двор загони. Утром поедешь.
— Будет сделано. Спасибо за ужин. — Приложила руку к виску, отдавая честь.
— Милый, я наверно все же пойду, прилягу. Что-то мне совсем не хорошо. Ты рано утром уедешь? — Спросила Ульяна.
— Да. Как всегда. А что?
— Оставишь тогда мне на завтра немного денег?
— Хорошо, сколько тебе нужно?
— Тысяч пятьдесят… — Ответила Улитка, а аж поперхнулась. Для моего отца это мелочь, конечно, но мне он на три недели оставлял тридцать тысяч, а ей такую сумму всего на пару дней. Нехило она раскручивает моего папашу!
— Милая, но я же тебе давал вчера приличную сумму, ты, что ее уже потратила? — удивленно переспросил папа.
— Да. Но надо, же купить нашему малышу кроватку, коляску, вещи.
— Ульяна вообще-то все это можно купить, когда ты будешь на седьмом-восьмом месяце. Заранее не покупают. Не принято. — Вмешалась я.
— Э-э-э, ну я не покупаю, я внесла залог только.
— Сейчас не те времена, что бы вносить залоги и покупать в кредиты детские вещи. Или ты уже машину решила на будущее ребенку приобрести? Ой, ладно, разбирайтесь сами. Раз тебе папа подходит то, что твои деньги тратятся на ненужные вещи, я не буду вмешиваться.
— Ника, что ты говоришь, это же твой брат. Или сестра… я же не для себя стараюсь. — Возмущенно произнесла Улитка.
— Все, я ушла к Ксюше. — Встав из-за стола, я направилась к крестным.
На следующее утро, проснувшись довольно рано, я спустилась на первый этаж, взяла ключи от машины, выгнав ее со двора, тихонько уехала. Не дай бог еще разбужу Ульяну. Не хочу ее видеть, не приятна она мне. Папа к этому времени уже уехал на работу. Сегодня нужно побегать по магазинам, посмотреть некоторые материалы для ремонта, глянуть несколько картин, что бы завтра быть свободной. Вечером предстоит поход в театр.
Я заехала домой, приняла душ, переоделась в легкое платье бирюзового цвета и, поев бутерброд с кофе, поехала в строительный гипермаркет. Когда уже была в магазине — позвонил Матвей.
— Привет, милая. Как ты?
— Привет, если не считать того, что все еще злюсь на тебя, то прекрасно. А у тебя, как дела?
— Прости еще раз! Я приеду в воскресенье днем, поговорим нормально, ладно? Только не сердись. Я люблю тебя. — Сказала он. Черт. Его голос такой теплый и мягкий… я так соскучилась по нему.
— Ладно, считай, простила. — Милостиво проговорила я и улыбнулась. И почувствовала, что он тоже улыбнулся. — Ты кстати ноут свой забыл, в курсе?
— Да, я понял это уже когда сел в поезд. Ничего он мне здесь не особо нужен. Лучше скажи, чем занимаешься без меня? — спросил Матвей.
— Вот стою в магазине, выбираю ткани на скатерти. Вчера была у отца, на даче. Ксюша привет передает. А еще бабушка с дедушкой в субботу приезжают. Сегодня иду с Ксюшей в театр на спектакль к Динари.
— Передавай всем привет. Прости мне нужно бежать, кажется, моя очередь в посольстве подошла, созвонимся еще. — Спешно проговорил Матвей
— Ага, пока.
— Вероника?! — окликнула меня девушка, неожиданно подошедшая ко мне сзади.
Я обернулась. Передо мной стояла Энжи. Я немного прибалдела от неожиданности. А она изменилась за три месяца. Стиль одежды стал спокойней, вместо кричащих расцветок, наряды, открывавшие всевозможные места на теле, она была одета в светлые брюки и светло-голубую рубашку с рукавом три четверти. Волосы были выкрашены в естественный светлый цвет, а не в тот ужасный перегидрольный, какой был раньше. Прежним остались только губы, грудь и попа. Хотя были довольно успешно спрятаны под одеждой и неброским макияжем.
— Анжела, привет. Не ожидала тебя здесь увидеть. — Довольно мило проговорила я. — Как Марат? Родители?
— Марат… он в больнице. Лечиться от… сама знаешь чего. — Довольно сухо отозвалась о своем любимом Анжела.
— Называй вещи своими словами — от наркомании. Наконец его отец им занялся.
Энжи пожала плечами.
— А родители в порядке. Папа работает, скорее всего, в этом году мы уедем в Польшу.
«Аллилуйя, наконец, это свершилось, они уезжают» — подумала я, но тут же посмотрела на Анжелу. У нее в глазах было столько боли, хотя она и старалась улыбаться. Мне стало, ее безумно жаль.
— А ты как? Такое лето в этом году длинное, обычно пролетает незаметно. Кстати завтра на день рождения к Алисе пойдешь?
— Нормально, живу теперь одна, отец квартиру купил. В Париже была недавно. Если честно хочется в институт. Соскучилась я за той суматохой, что там бывает. Да, пойду, мне Алиса звонила в понедельник, кажется, приглашала. — Алиса наша знакомая с потока, у нее завтра собирается весь институт. Я не хотела идти, но подумала, что если не появлюсь — все подумают, что так называемая «королева» сдала свои полномочия. Не дождутся! Хотя очень хочется после того, что я пережила за эти полгода все забросить, стать невидимой для общества. Я и так перестала отвечать некоторым людям на звонки, сообщения. Сижу дома, не хожу на многочисленные вечеринки. Я пересмотрела свое отношение к жизни, людям. Я все еще стервозная для некоторых, но уже не такая для самой себя. Кажется, я отвлеклась, Энжи спрашивала меня о чем-то еще.
— Ау, Вероника. Ты тут?
— Прости, отвлеклась. Эм, да встречаюсь. А ты?
— Нет, сейчас нет. — Грустно сказала девушка.
— Ты его так любишь, что готова простить многое? — спросила я напрямую, имея в виду Марата.
— Люблю, Ника. Несмотря ни на что. И не знаю, что буду делать, если уеду. — Почти шепотом произнесла она.
— Слушай, Анжела, пошли в кафе посидим. А то у меня в глазах уже рябит от этих тканей. — Сжалилась я над двоюродной сестрой.
— Пошли! — согласилась она. Судя по всему, не только у меня поменялось видение этого мира, но и у Энжи-детки.
Мы говорили с Анжелой долгие два часа, она рассказывала, как уговаривала Марата лечь в больницу, пока он не слишком завяз во все это. Как ругалась с ним, кричала, плакала, настаивала на лечении, что бы жить нормальной жизнью. Но, в конце концов, он сдался под давлением Анжелы и конечно своего отца. Марат любит Анжелу, это было понятно всем вокруг, кроме него самого. А теперь, когда от него отвернулись все его друзья, и осталась лишь Анжела рядом с ним, он понял, что кроме нее и родных, он никому не нужен.
Она даже пыталась попросить прощение у меня, за все, что сделала, наговорила за время нашей вражды, но у нее не хватило смелости произнести до конца речь. Все уместилось в предложении: «Прости за все…». Я махнула рукой, мы поняли друг друга, и я не держала на нее зла. В чем-то были виноваты наши родители, в чем-то мы сами. Это уже не столь важно. В конце нашей встречи я неожиданно для самой себя пригласила ее сегодня на концерт. А почему бы и нет, ведь Динара хотела, что бы было много знакомых лиц в зале. А я ей потом объясню, почему я взяла с собой Энжи.