Спустя год, Тома потихоньку стала приходить в себя. Она была молода, всего 20 лет, красива. Поступила в медучилище. Познакомилась с девочками, стала ходить на свидания. Я работала на дому, как и сейчас, шила, только первоначально дело шло медленно, клиентов было мало. Коля перевелся из одного НИИ в другое, города Тихорецка. Он устроился в институт, читал лекции по химии. Познакомилась с твоим отцом. Спустя полгода Андрей сделал ей предложение. Она вначале очень хотела рассказать ему о ребенке, и забрать его. Но Коля запретил даже вспоминать о нем. Это было жестоко, я тогда и сейчас была против этого. Но Николай такой человек, что кроме его мнения не существует другого. И все должно быть только так, как он сказал. Тем более Тома боялась, что Андрей не поймет ее и бросит, а она его очень любила и боялась потерять. А потом, когда Андрей сделал головокружительную карьеру в политике, просто не имела права говорить, ведь это бы испортило его репутацию.
И уже после твоего рождения, когда они переехали в Краснодар, она так никому и не сказала о своем сыне. И возможно, поэтому ей становилось хуже с каждым годом, такой груз в душе! Мне очень жаль, но я так и не узнала, что случилось с этим ребенком, где он. Поэтому решила рассказать тебе, ты уже взрослая, и возможно захочешь найти своего названого брата. Мама была бы счастлива. — Бабушка всплакнула, я не смогла ничего ей сказать. Мне нужно было переварить эту информацию.
Внезапно в пустом зале раздался звонок. Я так перепугалась, от неожиданности, что подскочила на месте. Подняла трубку, услышала голос Матвея.
— Привет, Ника, ты где? Я тут строю в твоей парадной под дверью. Еле телефон включил, он разрядился. Когда будешь?
— Через полчаса, бабушку отвезу домой и приеду, жди.
— Жду.
— Кто звонил? — спросила бабушка.
— Кира, она меня дома ждет. — Соврала я.
Когда мы ехали, я не проронила ни слова, отвезла бабушку и поехала домой. По дороге обдумывала все то, что мне рассказала бабушка. В принципе ничего такого сверхъестественного я не услышала. У многих в жизни бывают разные ситуации. Странно слышать, конечно, что мама бросила ребенка, и у меня есть брат, пусть и не родной. Даже не знаю, стоит ли его искать, а вдруг он не знает, кто его родные, жил себе в другой семье. Или зол на свою родную мать и мстить будет. Страшно! Ой, пока не хочу думать о брате и всей этой истории, меня ждет Матвей.
Матвей сидел на скамейке возле дома и курил. Я подошла сзади, прикрыла его глаза ладошками. Он немного напрягся, но спустя секунду уже улыбаясь, взял меня за руку и посадил возле себя. Я обняла его за шею и хотела поцеловать, но он отвернулся.
— Ты чего? — спросила я.
— Ты же не любишь, когда я курю.
— Я не видела тебя почти неделю, и мне сейчас плевать курил ты или нет. — Произнесла я, и, повернув его лицо к себе, поцеловала.
Оторвавшись друг от друга, мы поднялись со скамейки, и пошли в квартиру.
— Вначале поешь или в душ? — спросила я.
— Поем, уж очень проголодался.
Я разогрела ужин. Дав ему спокойно поесть, я рассказала, что делала всю неделю в подробностях.
— Вроде сегодня ничего не делала, а устала так, словно мешки таскала, еще и бабушка перегрузила сегодня. И так голова кругом идет от всего, что твориться вокруг меня.
— А что она тебе говорила? — спросил Матвей.
Я вкратце рассказала ему, о том, что у мамы есть сын, но она от него отказалась двадцать с лишним лет назад.
— Мда-а-а, весело тут тебе без меня было. — Протянул Матвей, сонным голосом.
— Да, уж. Давай спать, я вижу, ты не спал? Кстати чего так долго ехал, ты же должен был днем быть?
— Та, на одной станции стояли часа три, ловили каких-то мошенников. Вроде, как аферисты. По очереди втирались в доверие богатым людям, одиноким, в основном, и обворовали их. В полиции решили, что именно сегодня они должны были ехать в том же поезде, что и я. Но их, естественно не было. Вот и стояли, ждали, пока обыщут весь поезд. Вдруг я под кроватью кого-то прячу. Бред, как обычно. Пойду в душ, спасибо за ужин, ты умничка. — Поцеловав меня в щеку, Матвей направился в ванную.
Спустя минут двадцать он вышел из ванной в одном полотенце. По его обнаженному торсу стекали капельки воды. Я, домыв посуду, повернулась к нему. И провела рукой по груди. Он обнял меня за талию и притянул к себе. Его губы были настойчивы и жадно меня целовали. Моя футболка была снята в ту же секунду. Я прижалась к нему еще ближе. Почувствовав, что он уже возбужден, положила его руку себе на грудь. Тонко, почти прозрачно намекая, что хочу его. Он слегка прикусил мочку уха, я застонала. Вдруг раздался звонок сотового Матвея.
— Подожди, я отвечу, — произнес Матвей, отстраняясь от меня.
— Может, не будем отвечать?
— Я быстро, вдруг это важно.
Матвей пошел в коридор, я услышала, как он разговаривает с каким-то Александром Петровичем. Спустя пару минут Матвей оделся и, сказав «мне нужно пройтись», вышел, хлопнув входной дверью. Я осталось стоять, как вкопанная, в одних спортивных штанах и лифчике. Пока я, глупо хлопая ресницами, Я же пошла в ванную, умылась, что бы прийти в чувство, и пошла на поиски телефона. Набрала Матвея. Где-то в глубине квартиры раздался звонок. Черт! Какого оставлять телефон дома? Что происходит? Кто такой этот Александр Петрович, и что он мог такого сказать, что Матвей буквально вылетел из квартиры? Походив из угла в угол, я села в гостиной, включила телевизор. Я дождусь его, как бы поздно он не пришел. Не на ту напал…
В час ночи открылась дверь, я слышала, как Матвей тихо прошел по коридору. Я вышла из комнаты, включила свет в холле, заставив Матвея резко повернуться.
— Я думал, ты уже спишь. — Невинно произнес он.
— Не дождешься! Я слишком зла, что бы уснуть! Если ты мне сейчас же не расскажешь, что происходит, можешь собирать вещи! Я не потерплю вранья.
— Вероника, успокойся. Хорошо давай поговорим. Только можно мне пройти в комнату?
— Иди! — милостиво разрешила я, пропуская его. — Начинай, я внимательно тебя слушаю. И если твой рассказ, покажется мне не правдоподобным, можешь быть свободен! Кто такой Петрович, и что он тебе сказал? Ты сбежал, ничего не объяснив, это, по-твоему, нормально?
Это тот самый полковник, к которому я ездил. Он мне помог в одном деле…. но я бы не хотел пока ничего говорить, мне нужен мой ноут, там вся информация, что Александр Петрович мне прислал. Я просмотрю ее и все тебе объясню, если сам хоть что то пойму.
— А сам ты, что не можешь сказать? Это как-то связанно с Брестом? Может у тебя там девка какая-то появилась, а ты мне про полковника заливаешь? — несла я чушь, слабо соображая, что говорю.
— Сядь, не стой над душой и прекрати орать, я это терпеть, не намерен! — Вспылил Матвей.
— Какой, бл…ь нежный! Не намерен — вон дверь! — Взорвалась я окончательно. Какое право он имеет, так со мной разговаривать! Сам черт знает, где неделю пропадал, ничего не может рассказать, великие тайны, видите ли, у него! Уходит, шастает где-то часами, еще и указывает, что мне делать в моей квартире!
— Как пожелаешь! — тихо, слишком тихо проговорил Матвей. Встал с кресла, взял свой телефон, оделся. — Вещи заберу завтра.
Он ушел! Я опустилась на пол, и залилась нервным смехом. Потом рыдала, долго, со вкусов. Взяла телефон и набрала номер, все равно, что поздно.
— Да? — сонно ответили в трубку
— Мне херово, приезжай, пожалуйста!
— Через сорок минут буду.
— Что у тебя случилось? Ну и видок у тебя? — произнесла моя добрая подруга, как только зашла в квартиру. Белка, а именно ей я позвонила, была единственным необременённым человеком родителями и парнем, из всех моих подруг.