Спустя год по амнистии вышел ее любимый Петя. И естественно в тот же день приехал к ней домой. Она рассказала ему, что не верит до сих пор, что ребенок умер, скорее всего, его обменяли в том же роддоме. Это звучало, по меньшей мере, странно. Но Петя решил проверить и не потому, что он хотел помочь своей преданной жене, а потому, что понял, что если это, правда, то он сможет срубить денег с той семьи, что взяла ребенка.
Во все времена были, есть и будут люди не равнодушные к деньгам, пусть даже и не большим. Поэтому Петя быстро узнал всю правду, а заключалась она в том, что у Насти забрали ее здорового малыша и отдали мамочке, которая лежала с ней в одном отделении в тот же день потому, что у нее самой умер ребенок. А так, как отец этой дамочки был влиятельный человек, то все сделали по-тихому. И если бы не жажда денег медсестры, которая принимала и меняла детей, никто бы ни о чем не узнал. Но, что сделано, то сделано. Так Петр узнал адрес, и телефон семьи, где теперь жил малыш. Он позвонил туда и потребовал с них выкуп. Отец женщины, тот самый, влиятельный, сказал, что деньги будут, и прислал на встречу своего зятя, алкоголика, да еще и жадного. Зять посчитал, что ему эти деньги нужны больше, и хотел забрать себе, но Петр, недолго думая, после зоны ему ничего не стоило убить человека, убил, бросил мужика, забрал деньги и исчез из страны на два года. Настя наивно полагала, что его опять посадили, повесили на него очередной висяк. Про случай с выкупом, она так и не узнала.
Семья девушки жила счастливо или почти счастливо целых два с половиной года. А потом снова появился Петя. Но на этот раз он требовал не денег, а того, что бы вся семья уехала из страны, забыла о нем, о Насте и оставила ребенка в детском доме. Иначе он сделает матерью то же самое, что и с ее мужем. Так девушка оказалась со своими родителями в маленьком городке России — Тихорецке. А спустя несколько лет она вышла повторно замуж и у нее родилась маленькая девочка — Вероника. Ну, как тебе рассказ? — обратилась я к матери, которая за то время, что я говорила, даже не посмотрела на меня.
— Я не понимаю о чем ты! Зачем ты приехала? Я не могу с тобой сейчас разговаривать, я плохо себя чувствую. Позови кого-то, мне нехорошо.
Битый час я пыталась вытащить с мамы еще хоть слово. Но она молчала. Плакала и молчала. Ну, хоть плачет, и то хорошо. Значит ей не все равно. Я не звала никого, надеясь, что хоть чего-то добьюсь от нее. Потом зашла Агния и сказала, что у них здесь ужин по расписанию, и я должна покинуть палату. Поселив меня в соседней, пустой палате, дав мне все необходимые вещи для сна и показав их столовую, где можно было поесть, Агния удалилась, сказав, что я смогу зайти к маме уже завтра. Она перенервничала и ей вкололи успокоительное. Кто бы мне вколол хоть, что-нибудь?
Посидев в палате и раздумывая, как заставить маму вспомнить хоть что-то, я аж подпрыгнула, когда позвонил телефон. Бабушка, черт, что же делать…
— Да, — проговорила я, все же взяв трубку.
— Вероника, что происходит? Где ты?
— Со мной все в порядке. Я в Кельне.
— Что там делаешь?
— К маме приехала.
— Милая, но зачем сама? Мы же договаривались, что поедем втроем, когда дедушка приедет.
— А он уже приехал, завтра забирает ее.
— Куда забирает, откуда? — в голосе бабушки было столько страха и не понимания, что я даже удивилась.
— Как это откуда? Из больницы.
— Вероника, что ты такое говоришь? Тамара умерла. Я сама видела, как ее хоронили.
— А ты видела ее в гробу?
— Нет, он был закрыт. Коля сказал, что так будет лучше, она сильно похудела и… господи, неужели это все ложь? — стала плакать бабушка, у меня сердце защемило. Мне самой стоило огромных усилий, что бы ни заплакать.
— Бабушка, успокойся. Я хотела тебе все рассказать сегодня, но узнав кое-что, уехала к маме. Она жива, и все это время находилась в хосписе в Кельне.
Я рассказала бабушке о том, как нашла маму, и про Матвея, про то, что он, возможно, считает меня своей сестрой. Думаю, он пришел в нашу квартиру, за вещами и прочитал письмо полковника.
— Вероника, я вылечу к тебе первым же рейсом.
— Не нужно, я сообщила отцу, думаю, он будет здесь уже завтра. Дед должен приехать за мамой, вот пусть они и разбираются при мне. Я надеюсь, что папа ничего не знал и увезет маму от сюда.
— Андрей действительно ничего не знал. Коля ему сказал, что Тома больна. Он даже про ребенка до сих пор не знает. Вероника позвони мне завтра, как только все решиться!
— Хорошо, ложись спать и постарайся не нервничать. И не звони деду! Слышишь?
— Да, да хорошо.
— Все спокойной ночи. До завтра.
— Пока, милая. — Положила трубку бабушка.
Набрав Катерину, я попросила ее приехать к бабушке, не хочу, чтобы она оставалась одна.
После всего, что произошло за сегодняшний день, думала, что не усну от всех переживаний, но как только моя голова оказалась на подушки, я провалилась в глубокий сон, без сновидений.
Проснулась я довольно рано, в семь утра. Быстро накинув кофту поверх майки, в которой я спала и, завязав волосы в хвост, вышла в коридор хосписа. Зашла в палату матери. Она стояла у зеркала и расчесывала волосы.
— С добрым утром.
Она вздрогнула и повернулась ко мне.
— С добрым, я думала ты уехала.
— Нет, и не собираюсь, пока не узнаю правду. Когда за тобой должен заехать дедушка?
— В десять.
— Прекрасно. Надеюсь, отец приедет раньше.
— Андрей тут? — удивленно и с придыханием произнесла мама.
— Скоро будет. Он прислал сообщение, что вылетел ночью. Агния мне сообщила, что ты не пьешь те лекарства, что тебе прописаны. И с каждым днем тебе становиться лучше. Ты же понимаешь, что прошел не месяц, а пять лет с того времени как мы виделись в последний раз. Зачем ты так поступаешь со мной, отцом?! — я старалась говорить спокойно, но голос дрожал.
Мама подошла ко мне и… обняла. Крепко прижав к себе. Стало так спокойно, будто и не было всего этого ужаса…
— Олененок, прости меня! Я должна была тебе все рассказать и объявиться еще несколько лет назад, но твой деде… Я верила ему, когда он говорил, что будет лучше для всех. Что нудно молчать. Я боялась, что Андрей узнает о ребенке, не захочет меня видеть, я боялась этого двадцать лет назад и боюсь сейчас.
— Но мы все думали, что ты умерла, даже бабушка!
— Я узнала об этом лишь пару дней назад. Подслушав разговор отца с кем-то по телефону. И подумала, что так будет лучше для тебя, Андрея…
— Мама, как ты могла такое подумать? Нам с папой не разрешалось навещать тебя. Мол, тебе еще хуже становилось, когда ты нас видела. Папа пытался несколько раз пробиться к тебе. Когда ты еще лежала в больнице.
— А я думала, что меня все забыли. Какая же я дура!
— Мама, успокойся. Все будет хорошо. Сейчас приедет отец, и мы заберем тебя.
— А если он не захочет? — испуганно произнесла мама.
— Значит, мы поедем вдвоем. У меня есть отдельная квартира, мы будем жить там. Я восстановила твой ресторан.
— Ника, какая же ты… Что это за шум? — остановившись на полуслове, мама прислушалась.
Из коридора слышались громкие голоса. И один голос, кричавший на английском, что бы его пропустили. Мне был знаком.
— Сейчас, мама. Я посмотрю, что происходит. — Сказала я, выбежав из палаты.
В дальнем конце коридора, у входа стояла Агния и пыталась доказать молодому человеку, который ломился во внутрь, что сюда нельзя посторонним. Он ее не слушал. И продолжал доказывать, что он родственник и может пройти.
— Агния, пропустите его, он действительно родственник. — Попросила я настоятельницу. Та посмотрела на меня, как на умалишённую. Но пропустила Матвей, а это был именно он.