К вечеру того же дня появились прорвавшиеся через передовую линию первые отряды гитлеровцев — незначительные, поскольку в мешке между железными дорогами фашисты наносили не главный, а вспомогательные удары. Из ближнего леса на поляну перед окопчиками нашей заставы вылетели, фырча, несколько мотоциклов. Пулемет, укрытый в канаве против дороги, встретил их кинжальным огнем, и только двоим мотоциклистам удалось, развернув машины в обратную сторону, скрыться в лесу.
Затем в глубине леса заурчали танки. Два появились на опушке; один удалось подбить из противотанкового ружья, другой повернул в лес несолоно хлебавши. Вслед за этой разведкой боем на наши окопы и на деревню, в которой располагался штаб полка, полетели мины.
Пересветов между тем в конце деревни ужинал с бойцами около походной кухни. По инструкции, ему предстояло с наступлением темноты отбиться от своих, переодеться в гражданское платье и, отсидевшись где-нибудь в лесу и пропустив мимо себя фашистские отряды, пробираться в их тылу в северо-западном направлении к Еланску. Перед дальней дорогой нелишне было подкрепиться горячим борщом, аромат которого распространялся в вечернем воздухе из кухонных котлов, стоявших на платформе грузовика.
Пожилой повар, которого в полку все звали Петровичем, в белом фартуке, без пилотки, блестя лысиной, разливал ковшом борщ в котелки обступившим грузовик бойцам, сдабривая кушанье из особого котла томатом. Вдруг прискакал верхом командир полка и крикнул: «Немедленно освободить машину для раненых!» Бросившись выполнять приказание, бойцы второпях опрокинули наземь котел с томатом, и жирная оранжевая масса лавой расползлась по траве, а Петрович в отчаянье схватился за голову и завопил: «Что вы делаете, сволочи?!» Один только он знал, каких хлопот ему стоило вымолить в армейском ПФС для своего полка этот котел с томатным соком!..
Бойцы между тем, не обращая внимания на минный обстрел деревни, спешили подобрать аппетитный томат с травы в свои котелки. «Вот молодцы, не растерялись! — подумалось Пересветову. Он стоял неподалеку, дохлебывая ложкой свою порцию борща. — А ведь многие, из них впервые слышат разрывы мин так близко».
Полк строился в колонны. Солнце заходило, когда двинулись походным маршем на восток. Сзади все еще лопались мины, а из-за вершин леса вынырнул вдруг огромный «юнкерс» со свастикой на боку, совсем низко, в окне кабины мелькнуло лицо пилота. Пуля могла бы легко его достать, но никто не догадался или не успел выстрелить. Описав полукруг, машина опустилась за соседней рощей, а через минуту взмыла и ушла на запад, не сбросив ни бомбы, ни выстрела не сделав по колонне. То ли этот самолет высадил кого-то за рощей, то ли подобрал ранее высаженный десант, — выяснять в сутолоке не стали.
Таковы были последние впечатления Константина от ополченского полка, с которым он сроднился за два с лишним месяца.
Темнело. Колонна влилась в довольно крупный лесной массив. Откуда-то в рядах отступавших появились бойцы других подразделений. По узкой лесной дороге везли полевые орудия, следом за ними шел высокий стройный командир батареи, значительно моложе Пересветова. Длинным лицом и тонкими усиками он напоминал Косте Сережу Обозерского на карточке, присланной им в 1916 году по окончании школы прапорщиков, перед отправкой на фронт.
Некоторое время они с артиллеристом шагали рядом, и Пересветов спросил, почему пушки спешат отойти вместе с пехотой:
— Нам, пехотинцам, ничего другого не остается, а ваша батарея могла бы пугнуть фашистов. Здесь у них только минометы да автоматы, орудийной стрельбы не слыхать. Людей у них тут кот наплакал, нас куда больше, а они почти безнаказанно вклиниваются к нам мелкими отрядами. Кабы вы их задержали хоть на сутки, мы бы их окружили и уничтожили. А мы перед ними драпаем!
— Я не драпаю, — строго и вместе с тем грустно возразил командир батареи. — У меня приказ отвести орудия на точно обозначенный рубеж. Нарушить приказ я не могу и не вижу для этого оснований.
— Ну, если заранее подготовленный рубеж, тогда конечно, — пробормотал Константин. Ему хотелось поговорить с попутчиком, и он продолжал: — Нашу пехоту надо как можно скорее насытить автоматами и минометами. Без них мы со своими трехлинейками и полуавтоматами оказываемся в положении партизан восемьсот двенадцатого года, шедших с вилами против французских ружей…
— Будут у нас и минометы и автоматы, — перебил его артиллерист, — надо только переждать первое время. Он нас взял внезапностью. Что они сейчас отходят, — кивнул он на молча шагавших бойцов, — это не страшно, себя для армии сохраняют. Было бы разве лучше, если бы нас обошли по шоссейным дорогам и окружили?.. Паники у нас я не вижу, — продолжал артиллерист. — Части смешались, это верно, а идем дорогами, общим строем, достаточно передать команду по рядам, и она выполняется. Нам бы только сберечь живую силу… Тыл сейчас занят переводом промышленности в восточные районы. Все теперь зависит от того, как скоро заводы в новых местах заработают, а уж там постараются нам помочь, будьте покойны!