Константин посетил в Еланске и Сережину могилу, и могилу своего отца, в дни февральской революции застреленного провокатором, которому Андрей Яковлевич пытался помешать поджечь здание жандармского управления с архивом документов, разоблачавших царских охранников.
Студенческая конференция возместила Пересветову молчание серьезной критики в печати. Читательские конференции — дело огромной важности, но он уже знает по опыту, что не всегда они удаются. До сего дня гораздо больше давали ему читательские письма, да ведь их мало, редкий читатель берется за перо, если даже книга серьезно его задела, а напишет — так очень кратко, лишь о самом главном. Даже обстоятельная литературная критика вряд ли способна заменить писателю непосредственный контакт с читателем. Литературный критик сам тоже должен знать читателя: чтобы направлять в нужную сторону его вкусы и интересы, их необходимо внимательно и настойчиво изучать. В зависимости от времени они меняются. До революции изучением читательских интересов занимался в одиночку, рассылая тысячи анкет-вопросников, ученый библиограф Рубакин; Пересветову попадались его книги. Делается ли теперь Союзом писателей что-нибудь подобное? Возможностей для этого теперь ведь гораздо больше. «Это надо будет выяснить», — думал Константин.
Вернувшись из Еланска, он узнал от Ирины Павловны, что она в его отсутствие на свой страх и риск одолжила Лелечке пятнадцать тысяч рублей (полторы тысячи, по позднейшему курсу 1961 года).
— Будешь меня ругать?
— Почему ругать? Без достаточных причин ты, наверное, так не поступила бы. Зачем ей понадобились деньги?
— На вступительный взнос в жилищный кооператив. Строительная организация, где она работает, дает ей однокомнатную квартиру. Она надеется, что с собственной квартирой сумеет выйти замуж. Устроить, как она выражается, свою жизнь.
— Гм! Причина уважительная.
— Взять ей деньги иначе было совершенно негде. Нам главные покупки я уже сделала. Обещает, конечно, долг отдать, но откуда она возьмет? Плата за кооперативную квартиру выше, чем за коммунальную.
— Как откуда? Подстрелит себе ясного сокола с кошельком в кармане.
— Я в это не очень верю и все-таки не смогла ей отказать. Вернее, сама ей предложила. Ты не очень на меня сердишься?
— Да нет, что же, и я, наверное, так поступил бы для хорошего товарища.
— А что я не дождалась твоего приезда, не обижаешься?
— Со взносом можно было не спешить?
— Квартиру могли закрепить за кем-нибудь другим.
Костя помолчал и улыбнулся.
— А ты все-таки, — сказал он, — я вижу, ради своей Лелечки готова была пойти на скандал с мужем?
— Не знаю. Ты хочешь меня так понять?
— Ну ладно, скандала не будет. А про меня ты все-таки подумала плохо. Сознайся?
— Да вовсе нет! — воскликнула она, смеясь и обнимая мужа. — Неприятно было, что не могла тебя дождаться. Деньги ведь из твоего гонорара.
— Вот это уж отношения к делу не имеет, — недовольным тоном сказал он, высвобождаясь из ее объятий. — Чтобы я от тебя никогда больше этого не слыхал! Деньги твои настолько же, насколько мои.
Еще живя с детьми на Ленинградском проспекте, Константин знал, что сын бывает у слепоглухонемых, беседует с ними. Владимир настойчиво овладевал дактильной (ручной) азбукой — способом разговаривать через соприкосновение рук, пальцев. Сначала отцу были не совсем ясны мотивы этого увлечения сына. Что работа по воспитанию детей, лишенных слуха и зрения, должна интересовать психолога, педагога, понять было нетрудно, — но философа? Какое отношение имеет она к философии?
— Самое непосредственное, — отвечал ему Владимир. — Не первое тысячелетие философы всего мира бьются над вопросом о происхождении и сущности человеческого сознания, здесь коренной водораздел между идеализмом и материализмом. И вот впервые появляется возможность разрешить этот вековечный спор не умозрительным только, теоретическим путем, а опытным, так сказать, лабораторным. Практически проверить теорию философии подобно тому, как ученый-химик проверяет свою теорию в пробирке, а современный физик в синхрофазотроне.
— Каким образом?
— Педагоги слепоглухонемых располагают уникальной, недостижимой в работе со зрячеслышащими детьми возможностью контролировать всю притекающую извне к ребенку информацию и его реакцию на нее. Изо дня в день читают в его душе, регистрируя ход восприятия впечатлений, зарождение представлений об окружающем, потребностей, желаний, мыслей. Заглядывают, так сказать, под его черепную коробку. Наблюдения облегчаются тем, что у слепоглухонемых психические процессы протекают замедленно, расчлененно. В итоге накапливается бесценный материал для фундаментальных выводов о происхождении того, что мы называем человеческой психикой, сознанием, душой человека.