Отдохнет часа три — и вновь на ногах, вновь как пружина.
Ел капитан как все, паек был добротный, да и фруктов поблизости, в заброшенных садах, было много, только бери, но при всем том оставался он очень худым, несоразмерно высокому росту, и сарбазы считали: это потому, что мало спит командир. Удивлялись: прикорнет ненадолго, как птица на ветке, и хватит ому. И никто, за исключением сержанта Искандера и еще нескольких земляков, давно знавших капитана, не задумывался: отчего так? Лишь земляки догадывались, когда и почему лишился Фарид Гафур покоя и сна.
Началось все в тот страшный день, который переломил надвое его жизнь. Возвращался он из города, с учительского совещания, довольный, радостный. Было о чем рассказать жене: на совещании его ставили в пример. Другим-то людям не будет он говорить об этом, неудобно хвалить самого себя, а жена поймет, что это не хвастовство, порадуется вместе с ним… А еще двух молодых учителей, только что окончивших лицей, обещали прислать ему для работы с детым младшего возраста. Сам он будет заниматься со старшими, им требуется больше внимания.
Вез Фарид Гафур подарки жене и дочке. Так хорошо было у него на душе, так ярко светило солнце, такой праздничной была свежая зелень полей и горных склонов, что он глазам не поверил, когда увидел вдруг среди зелени черные обугленные деревья, кусты с обожженной свернувшейся листвой, закопченные стены выгоревшего изнутри дома. Разрушенный, пустынный кишлак был перед ним. Валялось несколько трупов. К запаху гари и паленой шерстя примешивался тошнотворный запах разложения. Нигде ни одной живой души. Лишь собака с перебитой задней ногой появилась было на улице, да и та при виде Гафура торопливо проковыляла за разбитый дувал.
Почудилось, стонет кто-то, зовет… Может, жена или дочка? Он бросился к школе. Стон — все ближе, все явственней. Вбежал в комнату, которую занимал с семьей, и увидел женщину на полу: она лежала навзничь, ногами к глухой стене. Вся верхняя часть ее тела была изуродована взрывом, однако Фарид Гафур сразу узнал свою жену. И едва не упал без сознания возле нее. Но где-то совсем рядом все еще слышался стон, будто кто звал его, и это давало ему надежду… Гафур поспешил на этот звук о увидел только полусорванную дверь. Она слегка покачивалась на одной петле, жалобно поскрипывая…
Фарид Гафур пытался узнать хоть что-нибудь о судьбе дочери. Разыскал несколько земляков, бежавших в горы во время налета душманов. Эти уцелевшие свидетели рассказали, как отрубали бандиты кисти рук мальчикам-школьникам и пальцы девочкам, осмелившимся учиться писать. Учителю Гафуру грозили отрубить обе руки, забить мелкими камнями глотку, чтобы задохнулся в мучениях. А когда к кишлаку подоспели сарбазы и началась сильная стрельба на окраине, душманы принялись взрывать и поджигать дома. Мужчин и молодых женщин угнали с собой, остальные люди бросились кто куда. Многие погибли от пуль, от мин. А из уцелевших никто не хотел возвращаться в кишлак, потому что душманы грозились прийти снова.
В тот вечер Гафур, измученный всем виденным и пережитым, лег спать на плоской крыше своего дома, завернувшись в кошму. Мертвенно и холодно мерцали в черном небе далекие звезды. Тишина была глухой, давящей, почти физически ощутимой, лишь где-то за садами скулил, подвывая, шакал. И представилась вдруг Гафуру его дочка с расширенными от ужаса глазами, ее худенькая смуглая ручонка с окровавленными обрубками пальчиков. Пронзил душу страшный, умоляющий крик. Она просила, взывала: где ты? спаси нас! Гафур вскочил. Ему казалось, что сходит с ума. Бросился вниз, сорвал дверь, продолжавшую раскачиваться и скрипеть. Прочь из этого выморочного кишлака! Он тогда пешком отправился в город, шагал до полного изнеможения, пока не подкосились ноги, и беспамятно заснул прямо на траве.
Стой поры так и повелось. Пока бодрствовал, теплилась у Гафура надежда, что дочка жива. Ее не было рядом с матерью, никто не видел ее мертвой. Может, убежала в страхе куда глаза глядят, попала в какой-нибудь дальний кишлак. Он разыщет ее, свою кровиночку. И брат, неизвестно куда исчезнувший из Кабула, тоже еще может найтись. Они соберутся вместе, и у Гафура опять будет семья. Конечно, никто не заменит ему жену, да он и не сможет видеть возле себя другую женщину, но рядом с ним будут самые дорогие люди, спокойно жить под одной крышей — вот о чем он мечтал. Это — когда был на ногах, когда мог рассуждать логично, когда разум еще владел чувствами. А едва приляжет, намереваясь заснуть, возникает перед ним лицо дочери, звучит в ушах ее голосок.