Все еще не слышно меня там, да? (Из зала доносятся «да» и «нет») Может, мне начать ходить от одного к другому и продолжать свой номер… Как же тогда вы продолжаете смеяться, если меня не слышно? (Обращаясь к человеку в первом ряду) Отвечай или проваливай на хрен отсюда.
Это часть замысла Мейсона, цепляться к совершенно ни в чем не повинным людям. На выступлении в Торонто Мейсон не оскорбил никого из сидящих на балконе, никого, кто жаловался, что ничего не слышно, но тем не менее продолжал смеяться. Вместо этого он накинулся на кого-то в первом ряду, у кого никаких проблем со слышимостью не было. Наказание, нанесенное оскорблением Мейсона, не просто было несоразмерно преступлению никого из присутствующих – никакого преступления вообще не было. Хаотичность и несоответствие его оскорбительных шуточек делает их такими смешными.
Вот что он сказал в самом начале своего бродвейского шоу «Мир, каким я его вижу»:
Видите ли, это шоу не для всех. Не знаю, заметили ли вы это. (Обращаясь к человеку в зале) Я, например, это сразу понял, как только вы сюда вошли, сэр.
Единственное условие, которое позволит оказаться мишенью подобных оскорблений Мейсона, – твоя очевидная и абсолютная невиновность. Во второй части Бродвейского шоу он выступал на фоне огромной карты мира. И в самом начале номера оскорблению подвергались целые группы зрителей:
Начнем с того, что это карта мира. Я вам это объясняю, потому что вижу, что среди нас есть люди, которые не понимают, о чем речь… Главная проблема в мире сегодня – это ненависть. Еще никогда прежде в мире не было столько ненависти, сколько сейчас. Многие люди (указывает на правую часть зрительного зала) думают, что она сосредоточена лишь здесь.
Чтобы придумать свои оскорбительные остроты, нужно заранее подумать о распространенных, невинных вещах, которые могут произойти на концерте. Например, во время твоего сета могут прийти опоздавшие. Когда такое происходит с Клейтоном Флетчером, он говорит следующее:
Оу, посмотрите-ка, у нас тут милейшие люди, которые слегка припозднились. (Обращаясь к вновь пришедшим) Добро пожаловать. Вам что-нибудь нужно? Меню? Официант? Часы?!
Если же кто-то пишет смски во время твоего выступления, можно сказать что-то вроде:
О, ты переписываешься? ПРИВ, не круто, ИМХО. И добавь там эмоджи злобного котика.
И так далее.
Подобные оскорбления отлично сочетаются с другими видами стендапа, или же из них может получиться отдельный номер, но только если:
• От комика исходит душевная теплота и веселье вместо злобы и враждебности.
Чтобы придумать свои оскорбительные остроты, нужно заранее подумать о распространенных, невинных вещах, которые могут произойти на концерте.
• Демократический дух шуток должен ясно давать понять: что-то не так со всеми группами людей, а не только с одной-двумя.
• В шутках не переходить на личности. Они не должны ранить.
Уловил, шайба?
Самоирония
Самоиронию особенно любят в стендапе. Есть что-то привлекательное и раскрепощающее в том, как человек открыто признает собственные недостатки. Большинство из нас что-то в себе огорчает. Неудивительно, что мы не хотим об этом говорить, нам от этого не по себе; такое обычно не хочется ни с кем обсуждать. Люди вообще не горят желанием этого касаться, потому что даже себе боятся признаться, что эти недостатки у них есть, хотя прекрасно знают, что это так. Я понимаю, что после того, как помою голову, в сливе полно волос. НО ЭТО НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО Я ЛЫСЕЮ! ЧЕРТ!
Комедия – это дискуссионная площадка для правдорубов. Это место, где можно открыто и публично встретиться лицом к лицу с собственными слабостями, несовершенствами и страхами. Комик поднимает все это на смех, а мы, сидя в зале, узнаем среди этого свои собственные недостатки и смеемся над ними. Смех сбивает спесь с этих несовершенств, которые так нас беспокоят. У них больше нет власти над нами. Подтекст у самоуничижительных шуток такой: да, я лысею (я коротышка, я плоскогрудка, я жирдяй, я все еще одна и т. д. и т. п.), но остальные в этом зале такие же, и мы можем посмеяться над этим. Поэтому у нас все ОТЛИЧНО. Ха!