Проявляемый писателем глубокий интерес к тому, как люди реагируют на смерть, нашел отражение в многочисленных заметках в его записной книжке. Выполняемая им работа выматывала, а его распорядок дня диктовался другими людьми. И все же жизнь в те месяцы казалась ему интересной и, как это ни странно, приносила облегчение.
Наконец батальон, в котором служил Моэм, пересек границу с Бельгией и двинулся в направлении Стенворде и Поперинге. В Ипре Моэм посетил разрушенную фабрику. Буквально через несколько минут, после того как он вышел из нее, на том месте, где он стоял, разорвался снаряд. Чистейшая случайность, которая провела грань между жизнью и неминуемой смертью, надолго запечатлелась в его памяти.
В период между октябрем 1914 и январем 1915 года Моэм познакомился с молодым человеком, который окажет глубокое влияние на всю его жизнь. Звали его Фредерик Джеральд Хэкстон. Он родился в Сан-Франциско 6 октября 1892 года, но вырос в Англии, куда после развода родителей переехал с матерью. Шатен среднего роста, с усами и хорошей спортивной фигурой, Хэкстон выглядел привлекательно. От него исходила неиссякаемая жизнерадостность, к чему так всегда влекло Моэма. Человек исключительной энергии, по своему смелый и авантюрный, необыкновенно общительный, Хэкстон легко находил общий язык со всеми.
О Хэкстоне ходило множество слухов, причем большая часть их походила на мелодраму. При этом он всегда выставлялся в дурном свете. Безусловно, он был вульгарен, нередко напивался, обожал азартные игры и был хорошо знаком с темными сторонами гомосексуальной жизни. И в то же время он мог очаровать любого. Раймонд Мортимер утверждал, например, что атмосфера на вилле Моэма «Мореск» никогда не была более непринужденной и беззаботной, чем в 30-е годы, когда всеми делами на ней заведовал Хэкстон, выступавший одновременно в роли любовника и секретаря писателя. Алек Во писал, что «почти все без исключения прониклись к Хэкстону симпатией. Я слышал от многих, что лучшие минуты с Моэмом они провели, когда в компании присутствовал Хэкстон».
В условиях ежеминутно подстерегающей опасности и тягот военной жизни лучшие качества Хэкстона проявились во всем своем блеске. Моэм глубоко увлекся молодым человеком, который, по мнению многих, стал «самой сильной любовью в его жизни». По словам Алана Серла, это увлечение в первый период носило характер безрассудной страсти. Джордж Рейнольдс называл его «безоглядным романом».
Моэм как-то писал, что трагедия его жизни состояла в том, что он никогда не испытывал любви к любившим его людям. Большинство его любовных романов по разным причинам не приносили ему удовлетворения. В обстановке военной вседозволенности он, возможно, впервые в жизни испытал страстную и действительно взаимную любовь.
Связь с Хэкстоном окончательно развеяла у Моэма остававшиеся у него сомнения в том, что он законченный гомосексуалист. Он, должно быть, признался самому себе, что такой характер отношений отвечает его самым глубоким желаниям. Фредерик Рафаэль был совершенно прав, когда сделал вывод, что «по крайней мере, в сексуальном отношении после встречи с Хэкстоном „старина“ определился окончательно». Начиная с того момента, Моэм остался неизменен в выборе гомосексуальной ориентации, хотя и будет продолжать носить маску гетеросексуала.
Беременность Сири, тем не менее, продолжала связывать с ней писателя. Он не собирался отказываться от обещания помощи и поэтому, когда в январе 1915 года она написала ему, что не может больше оставаться в Лондоне, он взял отпуск и вернулся в Англию. Он встретил Сири в Дувре, и они отправились в Рим, где она могла бы тайно родить ребенка. Она ожидала его в мае.