Учитывая исключительно тайный характер миссии Моэма, ему было присвоено кодовое имя «Соммервиль» (позднее он его дал лицу, от имени которого ведется повествование в «Эшендене»). Его подлинное имя — инициал «S» — знало лишь небольшое число самых старших должностных лиц. По просьбе Вайзмана личный секретарь министра иностранных дел направил в английское посольство в Петрограде телеграмму, в которой в расплывчатых выражениях сообщалось о цели визита Моэма. «Мистер Сомерсет Моэм, — говорилось в ней, — находится в России с миссией конфиденциального характера с целью информирования общественности США о некоторых аспектах положения в стране». Поэтому дипломатический персонал посольств США и Англии в Петрограде освобождался от какой-либо ответственности в отношении Моэма, а сам писатель получал большую свободу действий. Кроме того, это означало, что в случае его провала союзники могли полностью отрицать любую связь с ним. Его просто постигла бы судьба провалившегося агента, за которого никто бы не заступился.
Во время подготовки к миссии в России Моэм беседовал с профессором Колумбийского университета, бывшим президентом Федерации сионистов Америки Ричардом Готхайлом и раввином из Нью-Йорка Уайзом; они информировали его о помощи, которую ему могут оказать еврейские организации в Петрограде. Кроме того, он встречался с секретарем Национального альянса Богемии, директором Славянского пресс-бюро в Нью-Йорке Эммануилом Воской. Последний представлял одну из многочисленных националистических группировок, которые добивались независимости для своих стран, в данном случае для Чехословакии.
Для выполнения своего задания Моэм получил 21 000 долларов. При этом он спросил у Вайзмана, будут ли ему платить зарплату. Его интересовали не столько деньги, сколько чувство возможного унижения. «Я не буду утверждать, что нуждаюсь в деньгах, — заявил он Вайзману. — Когда я работал в Швейцарии, я отказался от денег вообще. Позднее я обнаружил, что являюсь единственным человеком, который работает бесплатно. На меня смотрели не как на патриота и бессребреника, а как на последнего придурка. Если выполняемая мной работа предполагает выплату мне зарплаты, мне доставило бы удовольствие получать ее; но если за нее не полагается ничего, я все равно готов выполнить ее».
По словам Моэма, Сири не возражала против его поездки. Двадцать восьмого июля он отплыл из Сан-Франциско в Токио, а оттуда во Владивосток. Через день он уже отправился по транссибирской железной дороге в Петроград, куда прибыл в начале сентября. В Петрограде он поселился в отеле «Европа» и сразу же активно приступил к осуществлению поставленной перед ним задачи. Помощь ему оказывала Саша Кропоткина, вернувшаяся в Россию из английской эмиграции. Лет за десять до этого Моэм изучал русский язык и немного понимал по-русски, но не мог войти в круги русского общества без посторонней помощи. Обширные связи Саши Кропоткиной позволили ему встретиться с рядом видных деятелей России того времени.
В Петрограде Моэм встретился со своим давним другом Хью Уолполом, который в качестве представителя Красного Креста был приписан к 9-й русской армии. Спустя несколько лет Уолпол вспоминал, что «разведывательная работа, которой он [Моэм] занимался, как нельзя лучше подходила ему из-за его знания иностранных языков, характера, его умения не предаваться сентиментальным порывам и его циничной философии, согласно которой „все, что ни делается, все к худшему“, хотя сам он нисколько не верил в это. Все эти качества помогали ему сохранять спокойствие и выдержку, чего некоторым из нас так не хватало. Он смотрел на происходящее в России, как на разыгрываемую на сцене пьесу: он уловил нить сюжета и с нетерпением ожидал, в каком направлении будут развиваться события».
Во время посещения России Моэм впитывал все, что мог, о культуре и обществе страны, чтобы почувствовать отношение людей к существующему режиму, а также для того, чтобы собрать материал для себя как писателя. Он посетил могилу Достоевского и выражение лица на памятнике писателя показалось ему еще более зловещим, чем сюжеты большинства его произведений. Он побывал на балете и в театрах и внимательна присматривался к типажам на улицах города. Ему особенно запомнился калека-карлик, восседавший над толпой на шесте, «словно витающий над человечеством демон проклятия». Как-то Луиза Брайант, жена Джона Рида, повела Моэма на Александровский «воровской» рынок, где писатель приобрел несколько прекрасных отделанных жемчугом кошельков.
Чтобы познакомиться с общественной жизнью страны, Моэм встречался со многими крупными общественными деятелями. Так, он имел беседы с Томашем Масариком, который отправился в Россию в 1917 году, чтобы организовать чешский легион. Позднее Моэм писал, что наибольшее впечатление на него произвел Борис Савинков, бывший в то время военным министром в правительстве Керенского. Революционер с большим стажем, он участвовал в убийстве великого князя Сергея Александровича и начальника полиции Трепова. Его полное авантюрных приключений прошлое, размеренная речь, сдержанность и твердая воля создали у Моэма впечатление о Савинкове как о человеке, для которого не существует преград.