Развевавшийся на мачте «Сары» американский флаг, вывесить который Хэкстон как американский гражданин имел право, служил какой-то гарантией безопасности, хотя и не защищал от мин, поставленных вокруг Пера и в водах Тулона. После однодневного перехода при слабом ветре и ярком солнце они остановились в Сен-Максиме, где писатель в последний раз встретился с Горасом де Карбуччиа, который негодовал по поводу бессмысленной, по его мнению, готовности Англии и Франции выступить на защиту Польши. Продолжив путь, Моэм и его спутники в течение двух дней боролись с сильным встречным ветром, прежде чем достигли Бандоля, небольшого живописного порта, расположенного немного западнее Тулона.
Моэм и Хэкстон остановились в Бандоле пополнить припасы и жадно набросились на английские газеты пятидневной давности, надеясь, что возникший кризис разрешится мирно. Примерно через неделю Хэкстон с подавленным видом вернулся с берега на борт «Сары» с известием о вторжении немцев в Польшу. «Это война», — упавшим голосом произнес он. «Прекрасно!», — ответил Моэм.
VIII
СТАРЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН И ВОЙНА
1939–1946
Моэм встретил войну со смешанным чувством облегчения и странного приподнятого возбуждения. В течение трех последних лет зловещие признаки приближающейся катастрофы постоянно давали о себе знать: только за последний год во французской армии трижды объявлялась всеобщая мобилизация. Моэм много потеряет в войне: ему придется отказаться от путешествия в Индию, он лишится возможности завершить роман о мистицизме и, конечно, надолго расстанется с виллой «Мореск». Однако объявление войны наконец-то устранило чувство неопределенности у человека, который всегда любил планировать свою жизнь на много лет вперед. Кроме того, он верил в то, что немцы не продержатся и трех лет, что французская армия и английский флот в конечном итоге сокрушат противника.
Реакция Моэм на крах бесцельного дипломатического маневрирования европейскими странами была объяснима. Вызывает удивление его настойчивое желание принять участие в борьбе, которое стало явно обнаруживаться в его переписке того периода. Всего лишь семь лет назад он создал пьесу, в которой нападал на ура-патриотов и тех, кто наживается на войне, и разделял высказанное Черчиллем презрение к политикам, которые проявили беспечность и позволили Гитлеру укрепиться у власти. Кроме того, ему было шестьдесят шесть лет, он страдал ревматизмом и приступами малярии и мог сравнительно спокойно переждать бурю в Англии или в еще большей безопасности в Америке.
Однако прошедшие двадцать пять лет с момента начала первой мировой войны не поколебали убежденности Моэма в необходимости выступить на защиту своей страны в период возникшей перед ней угрозы. Он понимал, что лишь свобода предоставляла ему возможность описывать ужасы войны в мирное время. Когда же над этой свободой нависла опасность, он не мог не встать в ряды ее защитников.
Моэм ожидал неизбежной развязки и во время своей последней поездки в Англию в июле осторожно поинтересовался сначала в органах английской разведки относительно возможности своего участия в агентурной работе, а затем в министерстве информации, которому предложил свои услуги литератора. Он всегда был готов направиться в Англию как только разразится война, но 3 сентября он и Хэкстон оказались изолированными в Бандоле. Телеграммы проверялись военной цензурой, жителям было запрещено покидать департамент Вар; для получения разрешения на выезд в другие районы требовалось несколько недель. Более двух недель Моэм и Хэкстон провели на борту «Сары», обедая в каюте, иллюминаторы которой в соответствии с распоряжением властей о затемнении были закрашены в черный цвет.
Через несколько дней они убедились, что ограничения на поездки носили скорее декларативный характер. Поэтому они с удивительной легкостью вернулись на виллу «Мореск». Оставив яхту под присмотром местного моряка, они взяли такси и, к их изумлению, беспрепятственно добрались до виллы. В почтовом ящике писателя ожидало письмо из министерства информации Англии, в котором ему предлагалось быть готовым к выполнению поручений. Перспектива оказаться полезным стране во время войны воодушевляла его. Его беспокоило теперь лишь отсутствие вестей от Лизы и ее мужа, которые уехали месяц назад.