К письму было приложено второе сообщение, в котором, как и в первом, указывалось на проявляемый французами скептицизм в отношении готовности Англии вести борьбу до победного конца. Французы, считая, что на их территории находится по меньшей мере 300 000 английских солдат, были шокированы, узнав, что фактически их численность в два раза меньше. Знакомство Моэма с линией Мажино убедило его в том, что англичане слишком легкомысленно относятся к перспективе войны и что немецкой пропаганде удалось убедить французов в том, что англичане будут сражаться до последней капли французской крови. Одно из предложений Моэма сводилось к тому, чтобы зенитные батареи с английскими расчетами располагались среди французских частей, с тем чтобы сделать присутствие английских подразделений более заметным. Однако французские военные сочли эту меру нецелесообразной.
Министерство информации Великобритании предложило писателю написать серию статей о действиях Англии в первые месяцы войны для ознакомления с ними французов. Писатель согласился и в начале февраля направился в Англию. По пути он провел несколько дней в Париже. Во время короткого пребывания во французской столице он был приглашен принять участие в работе комитета, который готовил проект будущего мирного договора. Из этой попытки ничего не вышло, поскольку министерство иностранных дел Франции совершенно справедливо решило, что эти усилия преждевременны.
Реальная опасность, связанная с пересечением Ла-Манша морем, побудила Моэма впервые в жизни в возрасте шестидесяти шести лет перелететь пролив на самолете. Правда, этому сильно мешали погодные условия: проливные дожди затопили большинство аэродромов в Англии, а плохая видимость не позволила ни одному самолету в центральной части Франции подняться в воздух в течение пяти суток. Моэм дважды напрасно направлялся в Ле-Бурже. Один раз он даже провел в самолете полчаса, но полет в очередной раз был отложен. Лишь с третьей попытки военный самолет, пренебрегая плохой погодой, взлетел и кружным путем, временами снижаясь до тридцати метров над уровнем моря, достиг военного аэродрома в Суссексе.
Моэм оставался в Лондоне три месяца, постоянно ощущая неопределенность своего положения и испытывая разочарование от того, что его опыт остается невостребованным в полной мере. Большую часть времени он проводил за сбором материала для статей, которые так никогда и не увидели свет. Он намеревался написать о «малом флоте» — минных тральщиках, буксирах и других мелких судах, выполнявших опасные задания у берегов Англии, — но от этой попытки пришлось отказаться после высадки немцев в Норвегии. Стремительное развитие событий сделало ненужными статьи об усилиях, предпринимавшихся в тылу. Успех выпал на долю статьи «Французы в Англии», появившейся в ряде английских газет, в которой содержался призыв к доброжелательному и внимательному отношению к французским солдатам, оказавшимся в стране после отступления вместе с английскими частями из-под Дюнкерка.
Самым значительным вкладом Моэма в борьбу во время его короткого пребывания в Англии явилось участие в двух радиопередачах на Би-би-си, посвященных операциям французского флота. Хотя обе передачи были записаны на пленку до их выхода в эфир, участие в них оказалось для Моэма мукой. Вследствие заикания он всегда отказывался от всяких выступлений, однако на этот раз он преодолел «микрофонную болезнь», движимый сознанием необходимости сделать все, что могло способствовать защите демократии.
Моэм полагал, что он мог бы оказать Англии гораздо более важные услуги находясь в Париже. В конце апреля министерство информации согласилось с тем, что пребывание Моэма во французской столице принесло бы большую пользу и поручило ему выполнение двух задач. Как и ранее, он должен был писать статьи для английских газет; кроме того, ему предлагалось давать оценку положения в стране, чему в немалой степени должно было способствовать его знакомство со многим влиятельными политическими и общественными деятелями Франции.