Прежде чем позвонить, газетчики обернулись и осмотрели сад: деревья, кустарники, рабатки со старыми розами. Особенно им понравился большой старый дуб (на который одному из журналистов вскоре предстояло залезть). Идеальная декорация для великосветского сексуального скандала с известным политиком в главной роли. Дверь внезапно приоткрылась. Репортеры дружно повернулись, лучась притворными улыбками, и перед ними на короткое мгновение мелькнуло суровое лицо миссис Ротткомб. В следующую секунду в них полетели два тяжелых белых предмета. Уилфред хотел впиться в горло Палачу Кэссиди, но, к счастью, промахнулся. Чилли предпочла более мягкую цель и вонзила зубы в бедро Убъектива. В последовавшей неразберихе старый дуб внезапно обрел новую привлекательность. Палач — с Уилфредом, буквально наступавшим ему на пятки — понесся к дереву и успел схватиться за нижнюю ветвь, но бультерьер крепко сомкнул челюсти на его левой ноге. Убъектив, который из-за висевшей на левом бедре Чилли перемещался довольно медленно, предпринял отступление через заросли роз. Это оказался не самый мудрый маневр — из кустов он выбрался не только с покалеченной ногой, но еще и с разодранными в кровь руками. Несчастный громко взывал о помощи, однако вопли его заглушались истошными криками Палача. Уилфред, при своих семидесяти фунтах, был на редкость увесистой собакой, а раз во что-то вцепившись, не выпускал и тряс жертву до последнего.
Под непрекращающийся ор — его, наверно, слышали даже в Мелдрэм-Слокум — миссис Ротткомб приступила к делу. Она села в репортерскую машину, вывела на шоссе, закрыла и заперла на замок ворота, а потом неспешно вернулась к центральному месту событий. Вид кровавой бойни согревал ей сердце. Почтмейстер из Малого Мелдрэма тем временем уже звонил в «скорую»: скорее, скорее, может, еще удастся кого-то спасти. Убъектив Кид думал то же самое — и примерно теми же словами. Ему удалось продраться сквозь розы — собака, казалось, навеки приросла к его бедру, — но потом он споткнулся и упал. И теперь подлое животное тащило его обратно. Кусты были мощные, привитые на собачью розу, с многочисленными огромными шипами. Их совсем недавно замульчировали конским навозом. Убъектив, сопротивляясь бультерьерше, необдуманно схватился за ветки. Жители Мелдрэм-Слокум уже не сомневались — в Лилайн-Лодж скоро кого-то прикончат. Палач Кэссиди был в этом просто-таки уверен. Он держался за ветвь старого дуба с тем же несокрушимым упорством, с каким выяснял у женщины, точнее, нескольких женщин, чьих дочерей недавно убили, как они относятся к смерти. Ничто на этой бренной земле не могло его заставить разжать хватку. Но то же было верно и в отношении Уилфреда. Он ни за какие коврижки не собирался отпускать ногу Палача и трепал, тряс ее, вонзая зубы глубже, глубже — нисколько не замечая второй ноги, которая методично била его замшевым ботинком по виску. Эти слабые тычки даже нравились Уилфреду. Мистер Ротткомб однажды, очень сильно разозлившись, ударил в тысячу раз сильнее — и пес спокойно это стерпел. А пинки Палача он и вовсе воспринимал как приятную щекотку.
Миссис Ротткомб, обеспечив доказательства незаконного проникновения в частные владения через запертые ворота, вернулась к дому. Пора было отзывать собак, пока Уилфред не отгрыз ногу Палачу Кэссиди, а Чилли окончательно не растерзала свою жертву.
— Фу, стоп, — скомандовала она, торопливо подходя к дубу. Уилфред не слышал — больно хороша была лодыжка. Миссис Ротткомб пришлось прибегнуть к более суровым мерам воздействия. Она хорошо изучила своих питомцев и знала, что бить по голове бесполезно. Зад намного уязвимее и, в данном случае, намного доступнее. Рут обеими руками схватила пса за мошонку и, собрав все силы, применила метод под названием «шипцы для орехов». Сначала Уилфред только рыкнул, но даже для него боль оказалась чересчур сильна. Пес разжал пасть, чтобы в полный голос выразить свой протест — и туг же рухнул на землю.
— Плохая, непослушная собака, — принялась отчитывать его миссис Ротткомб. — Очень, очень непослушная собачка.
Палачу Кэссиди, который легкой птицей взлетел на нижнюю ветку и полез выше, выше, ее слова показались бредом сумасшедшею. Непослушная собачка? Кто? Этот вот крокодил в песьем обличье? Капкан на людей о четырех лапах? Нет уж, он лично позаботится, чтобы этого монстра прикончили. Как можно скорее и, размечтался Кэссиди, мучительнее.
Миссис Ротткомб переключилась на Чилли и, за неимением у той мошонки, схватила первое, что попалось под руку — табличку с наименованием сорта растущих рядом роз («Пурпурная слава»). Аккуратно обтерла с пластмассового штырька навоз и землю. Не хватало еще столбняка или какого-нибудь тризма челюсти — не считая, разумеется, того, который малышка Чилли сейчас столь успешно демонстрирует. Рут приподняла собаке хвост и с силой ткнула палкой. Чилли отреагировала намного быстрее Уилфреда. Мигом забыв про Убъекгива, собака припустила через розы, забилась под живую изгородь и принялась зализывать пану. Миссис Ротткомб поставила на место металлическую табличку и только тогда занялась истерзанным фотографом.
— И что, по-вашему, вы тут делаете? — возмущенно спросила она, выказывая такое феноменальное безразличие к его состоянию, что Убъектив, наверное, задохнулся бы от возмущения — если бы уже не задыхался по многим другим причинам. Что он тут делает? И думать нечего — умирает! Убъектив жалобно посмотрел на жестокую гадину и, превозмогая себя, заскулил:
— Помогите, помогите! Я истекаю кровью.
— Чепуха, — отрезала миссис Ротткомб, — какой еще кровью! Ничем вы не истекаете. Вы вторглись в частные владения. Стоит ли жаловаться, что вас покусали? Написано же: «злые собаки». Вы не могли не заметить табличку. Но решили, что к вам это не относится, влезли на чужую территорию, напали на безобидное домашнее животное, а когда оно стало защищаться, еще и удивляетесь! Да вы просто преступник! Кстати, а что тот, второй, делает у нас на дереве?
Джонс закатил глаза. С ума она, что ли, сошла, называть чудовище, которое чуть не отжевало ему ногу, «безобидным домашним животным»!
— Господи Иисусе Христе… — начал он, но миссис Ротткомб нетерпеливым взмахом руки остановила молитву
— Фамилия и адрес, — рявкнула она. — Обоих. — И, внезапно осознав, что она до сих пор в халате, пошла к дому и уже на ходу приказала: — Оставайтесь здесь и ни с места. Я вызываю полицию и подаю на вас в суд за вторжение и жестокое обращение с животными.
Угроза добила Убъектива окончательно. Он рухнул в конский навоз и отключился, предоставив протестовать Палачу Кэссиди, который успел забраться на три ветки выше.
— Жестокое обращение с животными? Ах ты сука! — закричал Кэссиди вслед Рут, которая заводила в дом присмиревшего Уилфреда. — Да это тебя надо судить за жестокое обращение! Да мы тебя четвертуем! Вот увидишь! Все имущество у тебя отсудим!
Миссис Ротткомб улыбнулась и потрепала Уилфреда по шее.
— Молодец, Уилфи, умница. Ах ты, хороший, ах ты, лапочка… Плохой дядя побил нашего песика… ах, какой нехороший дядя…
Она вошла в дом, принесла с кухни тюбик томатной пасты и, держа пса за ошейник, выдавила содержимое ему на спину. Затем снова вывела в сад и усадила под дубом. Когда, сразу вслед за «скорой помощью», подъехала полиция, Уилфред по-прежнему был там. Кровь из ноги Палача к тому времени основательно закапала землю и бультерьера, добавив убедительности томатной пасте. Миссис Ротткомб достигла своей цели. В чрезвычайных обстоятельствах она бывала на редкость изобретательна.