И к самой похвале добавив что-то большее, итак» (85, 9-10).
Иронический тон предыдущих строк, продолжен автором в строке 9, где он как бы пересказал свой диалог с поэтом-соперником: «Услышав хвальбу вашу, Я говорю: «Это правда, это так». Но строка, выглядит необычно, особенно при диалоге с поэтом-соперником, так как не отражает поведение здравомыслящего автора, когда он говорит о своём произведении.
— Но, где в этой ментальной головоломке «зарыта собака»?
С другой стороны, строку 9: «Hearing you praised, I say «Tis so, 'tis true» / Услышав хвальбу вашу, Я говорю: «Это правда, это так», можно воспринять, как литературный приём аллюзия с ссылкой на упомянутое в Евангелие эхо, которое вторило Моисею на горе Синай: «Аминь, аминь говорю я вам. Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (заключительная часть Завета, согласно Пятикнижию Ветхого Завета, Скрижали Завета были даны Моисею Богом на горе Синай).
Исходя из этой позиции, фраза строки 9: «Это правда, это так» — Интерпретация англиканской церкви от слова на арамейском, которое звучит так: «Амэн, амэн, амэн». Хочу отметить, что при прочтении в «тфиле миньяна», также повторяется, но три раза.
Не стоит забывать, что сонет 85 не является религиозным также, как и остальные сонеты Шекспира. Поэтому сам диалог в сюжете сонета между бардом и поэтом-соперником, был написан в подчёркнуто иронической манере, присущей Шекспиру.
В строке 10, становится очевидным, что автор сонета искусственно построил проекцию поведения самого поэта-соперника в подобной ситуации, переложив эту проекцию через стихотворную строку на себя: «И к самой похвале добавив что-то большее, итак». Но перенос поведенческой проекции поэта-соперника на себя, был сделан автором сонета мастерски, чтобы в ходе изложения строк 9-10 не уязвить самолюбие поэта-соперника.
«Но, что в моих мыслях, которые любили — вы
(Хотя, числом задним пришли слова), заняв свой ранг до меня» (85, 11-12).
В строке 11, повествующий бард, продолжая сюжетную линию остроумно продолжил диалог с поэтом-соперником: «Но, что в моих мыслях, которые любили — вы». В строке 11, автор дал намёк на схожесть эпизодов произведений автора сонета поэта-соперника. О которой мной уже было написано ранее в эссе с переводами сонетов 18, 144 Уильяма Шекспира.
Исходя из этого намёка, можно предположить, что поэтом-соперником мог быть поэт Самуэль Даниель. Согласно словам самого Даниеля, знаменитая Мэри Сидни, графиня Пембрук научила его писать стихи в её салоне. В литературном салоне графини Пембрук, произошло первое знакомство, переросшее в тесную братскую дружбу Самуэля Даниеля с известным лингвистом Джоном Флорио.
Строка 12, подтверждает пространственный намёк предыдущей строки: «(Хотя, числом задним пришли слова), заняв свой ранг до меня». Нам уже известно, что Самуэль Даниель получил свой ранг придворного поэта, который в елизаветинскую эпоху назывался — поэт-лауреат.
Самым ранним свидетельством, дающим документированные сведения о жизни Самуэля Даниеля, являлась запись в книге подписей Оксфордского университета, документирующая его поступление в Магдален-Холл (ныне Хартфордский колледж) «17 ноября 1581 года в возрасте 19 лет». Но Даниель не получил учёной степени в Оксфорде; а Энтони Вуд в «Athenae Oxonienses» (1691) утверждал, что он, (Самуэль Даниель) «...был склонен к более лёгким и плавным занятиям, чем к занятиям по логике». Из чего следует, Самуэль Даниель более тяготел к истории, но ему было не по плечу логическое построение сюжета крупной литературной формы, к примеру, драматического произведения.
С другой стороны, фраза строки 12: «заняв свой ранг до меня», вполне могла дать намёк на «сохранение прежний ранга, статуса в братской любви» с «молодым человеком», в тщетной надежде барда на сохранение отношений с адресатом сонетов. Безусловно, эта метафора была ассоциирована в воображении барда при её написании, как образ сословных рангов при дворе, где доминировал процесс ранжирования социальных привилегий придворных аристократов, которые определяли их социальное и материальное положение, согласно получаемых преференций при дворе королевы Англии.
«Когда других за слов дыханье уважают — увы,
Меня за мои глупые мысли, по сути сказанные обронят» (85, 13-14).
В заключительных строках, автор, традиционно подводит черту вышенаписанному. В строке 13, повествующий бард, применил слово «другие», говоря о других поэтах и литераторах: «Когда других за слов дыханье уважают». Согласно, подстрочника «дыхание слов» — это всего лишь, звук выдыхаемого воздуха при произношении поэтических строк и катренов поэтических произведений, а не их значение или глубокий смысл, заложенный автором при написании. В данном случае, это попытка барда принизить, ту поэзию, которая была сочинена «другими», то есть поэтами современниками.