Драматург Николас Роу (Nicholas Rowe), опираясь на авторитет поэта и драматурга Уильяма Давенанта (William Davenant) (1606 — 7 апреля 1668), заявил в своей книге «Жизнь Шекспира» («Life of Shakespeare»), что Саутгемптон однажды дал Шекспиру 1000 фунтов стерлингов, чтобы «совершить покупку», но Хонан называл — это мифом.
(Honan, Park 2012: «Wriothesley, Henry, third earl of Southampton» (1573—1624). Oxford Dictionary of National Biography).
Но возвратимся к семантическому анализу сонета 101.
Повествующий бард, вплетает по касательной обвинения молодому человеку, который пренебрёг многолетней дружбой с бардом, и предпочёл дружбу с поэтом-соперником.
«Поэтому он не нуждается в похвале чахлой, твоей лжи немой?
Оправданье не молчанье, а значит заложено тобой» (101, 9-10).
Но в строке 9, это не прямое обвинение, а риторический приём, поэтому автор в конце строки поставил знак вопроса: «Поэтому он не нуждается в похвале чахлой, твоей лжи немой?». Бард предоставляет, пространство адресату для того, чтобы вернуться к нему на повинную, возобновив старую дружбу.
Строка 10 построена на сравнении: оправданий молодого человека и молчании барда, с последующим логическим выводом: «Оправданье не молчанье, а значит заложено тобой». Становится очевидным, что приёмы литературно риторики направлены на молодого человека, посредника между бардом и Музой, но завуалированы обращениями к метафорической Музе.
Сама фраза «значит заложено тобой», говорит о том, что разрыв отношений между бардом и адресатом сонета был преднамеренно инициирован, именно им.
Далее следует сложный риторический приём, переходящий в сослагательное наклонение. Описывающий возможную перспективу «быть восхваляемым в веках», но возможно уже упущенную.
«Чтоб поставить на него много, пережившего золочённую гробницу
И быть восхваляемым в веках ещё предстоит подчас» (101, 11-12).
В строке 11, бард в профетическом повествовании во фразе «чтоб поставить на него много», вероятнее всего говорил о поэте-сопернике, к которому переметнулся «молодой человек»: «Чтоб поставить на него много, пережившего золочённую гробницу». Сама фраза «переживший золочённую гробницу», говорит о предположительных заслугах перед обществом в области литературы или драматургии.
В строке 12, бард описал предполагаемую перспективу адресату сонета: «И быть восхваляемым в веках ещё предстоит подчас». Однако, риторический тон изложения выглядит, как предупреждение о том, чтобы адресат сонета сделал правильный выбор.
«Тогда исполни свою службу, Муза; Я научу тебя, как (тебе к лицу)
Сделать, чтоб он не казался таким далёким, как он покажется сейчас» (101, 13-14).
В заключительных двух строках, повествующий бард подводит черту, изложенному выше. Но двусмысленность строк 13-14, столь очевидна, так как строки направлены, как метафорической Музе, так и в адрес «молодого человека», который являлся посредником между Музой и бардом, раньше до размолвки с автором сонета. Поэтому, как таковую исполнить «свою службу» должна Муза и её посредник «молодой человек». Строка 13: «Тогда исполни свою службу, Муза; Я научу тебя, как» подобает, является заключительным приёмом литературной риторики. Мной не только для рифмы, но и по смыслу добавлен фразеологизм «тебе к лицу», который означает «подобает», в скобках чтобы не нарушать структуру сонета.
Строка 14 продолжая риторическую форму приёма: «как (подобает)
сделать, чтоб он не казался таким далёким, как он покажется сейчас».
— Но о ком идёт речь в последней строке сонета?
Чисто риторически, можно сделать логический вывод, что строке 14 сонета 101, бард, говоря «он», как это делает любой поэт, имел ввиду поэта- соперника, если будет выполнять «свою службу» посредник Музы, «молодой человек». И второй смысл направлен, для исполнения «своей службы» самой Музе, в этом случае под словами «him» и «he» подразумевался сам адресат сонетов последовательности «Прекрасная молодёжь». Хочу отметить, что многие критики сошлись на мнении, что применение Уильямом Шекспиром приёмов литературной риторики в сонетах 100-103, выглядит, как «the form of intellectual showing off», «форма интеллектуального выпендрежа».
Однако, читатель имеет полное право соглашаться или не соглашаться с подобной характеристикой, данной критиками в отношении автора группы необычных сонетов. В конце концов, в елизаветинскую эпоху написание сонетов считалось частной перепиской, а желание автора, чтобы адресат сонетов возвратился обратно, было невероятно большим.