Стивен Бут утверждал, что сонеты, включающие ухаживание за мужчиной, на самом деле является попыткой Шекспира использовать условности написания сонетов. В целом, Бут утверждал, что сексуальные подтексты сонетов присущи самим сонетам и ничего не говорят о сексуальности Шекспира.
(Booth, Stephen, ed. 2000 (1st ed. 1977). «Shakespeare's Sonnets» (Rev. ed.). New Haven: Yale Nota Bene. ISBN 0-300-01959-9. OCLC 2968040).
Семантический анализ сонета 35.
Сонет 35 всегда привлекал к себе повышенный интерес критиков, не только яркими литературными приёмами, но и наличием подстрочника, особенно начальными строками первого четверостишия, который их заводил в тупик. Дело в том, что образы «Moone and Sunny», «Луны и Солнечного» были не просто отвлечёнными или обобщающими образами, под этими образами подразумевались конкретные высокородные персоны при дворе.
— Но кем был на самом деле Уильям Шекспир?
Дворянином, написавшим гениальные пьесы под псевдонимом «Ульям Шекспир» или Шекспиром из Стратфорда-на-Эйвоне сыном ремесленника-перчаточника, продавцом недвижимости и солода и ростовщиком, которому доступ ко двору был закрыт, как простолюдину?
Согласно расхожей версии критиков, опирающихся на версию личности Шекспира из Стратфорда-на-Эйвоне графства Уорикшир, то применительно к сонету 35 эта версия оказалась полностью несостоятельной, ибо каким-либо способом невозможно было, согласно здравому смыслу совместить персону, скрытую под образом Артемиды, олицетворяющую «Moone», «Луну» с ним с простолюдином, бастардом не научившимся писать до конца жизни, это, во-первых.
Во-вторых, повествующий бард обратился к юноше адресату сонета 35 от первого лица, причём в первом четверостишии упомянул под образом «Sunny», «Солнечного», привязав его к образу «Moone», «Луны», что прямо указывало на очень близкую связь.
В-третьих, строки 13-14, разрушали традиционную структуру построения сонета с обособленно выделенным заключительным двустишием. Наоборот, вопреки канону, строки 13-14 продолжали тему, логически завершая сюжет сонета по смыслу.
В-четвёртых, три главных действующих лица включая самого поэта указывали прямую и близкую их связь, а образ «sensual fault», «чувственной вины» юноши, подталкивал на мысль о кровной связи, которая «три главных действующих лица» связывала и тщательно скрывалась в целях сохранения стабильности в Англии.
Хочу ещё раз подчеркнуть, что на сонет 35, сильно повлиял поэтический символизм «Партенофил и Партенофа» Барнабе Барнса с образом «Sunny», «Солнечного», также как на сонет 99, которые по понятной причине были классифицированы критиками, как «непонятные сонеты».
Теперь, после прочтения сонета 35, стала понятна причина «sensual fault», «чувственной вины» юноши перед бардом. Именно, она получила логическое объяснение в подстрочнике строки 12 сонета 33: «Омрачающая округа от меня припрятала теперь его», то есть «солнечного» юношу, где под «омрачающей округой» мог подразумеваться член Тайного Совета, госсекретарь королевы и казначей сэр Уильям Сесил. Имевший в своём распоряжении армию шпионов-осведомителей и сыщиков.
В сонете 125 строках 13-14, повествующий бард примерно так описал одного из доносчиком барона Берли:
«Hence, thou suborn'd informer! a true soul
When most impeach'd stands least in thy control» (125, 13-14).
«Прочь, ты подкупленный доносчик! Искренняя душа,
Как большинство обвинённых наименее стоит под твоим контролем» (125, 13-14).
Но главное, перевод сонета 35 дал возможность установить личность Шекспира, таким образом «Шекспировский вопрос» можно считать закрытым и снятым с повестки дня.
Строки 1-4 сонета первого четверостишия входят в одно предложение, поэтому при прочтении рекомендую рассматривать вместе для рассмотрения подстрочника.
«No more bee greeu'd at that which thou hast done,
Roses have thorns, and silver fountains mud,
Clouds and eclipses stain both Moone and Sunny,
And loathsome canker lives in sweetest bud» (35, 1-4).