Но раздавшийся со стороны седьмого или восьмого корпуса грохот намекнул на то, что сеннин до подземелья пока не добрался. Грохот продолжался, и в какой-то момент из стены примерно на середине высоты четвертого корпуса вылетел один из Денсетсу но Бакакьедай. Пролетел он немного, так как сверху над ним, будто из воздуха, материализовался Кьюджин и мощным ударом отправил вертикально вниз. Сам же приземлился неподалеку. Второй брат выскочил из отверстия, проделанного его братом, и прыгнул на Коноховца. Короткий обмен ударами, попадавшими на блоки, и Кьюджин особо мощным пинком отправил противника в полет до стены, которая едва не развалилась от врезавшейся в нее туши. Второй брат уже поднялся и пошел на Коноховца.
Кьюджин поднял руку, готовя ударную технику. Противник был уже порядочно измотан боем и особую прыть продемонстрировать не мог. На заднем плане пошатнулось все же не выдержавшее общего надругательства здание седьмого корпуса и начало заваливаться на восьмой корпус. Гремел камень, поднималась пыль, и Коноховец направил руку на противника. С ладони поднялся светящийся в вечерней темноте поток сенчакры. Удар буквально содрал с живота и части лица кожу до самого мяса. Бугай покачнулся, но упрямо продолжил идти вперед. Новая техника, еще один удар. Кожа, только начавшая регенерировать, снова распалась в пыль, а за ней – и часть мяса. Снова начинает регенерацию, снова идет вперед, упрямо, упорно. Третий удар. С тела и нижней части лица срывает мясо, обнажает кости, до мяса срывает кожу и на руках. Еще удар. Кьюджин уже мог спокойно увидеть внутренние органы среди оголенных костей, но противник упорно топал вперед, игнорируя повреждения. Но он подошел слишком близко. Коноховец поднял ладонь повыше, и следующий удар сделал более сконцентрированным. Поток сенчакры снял кожу лица, ободрал мясо до костей, разъел сами кости, а за ними и все, что было внутри черепной коробки. После удара осталась только задняя стенка черепа на торчащем из тела отрезке шеи. Тело пошатнулось и рухнуло на камень. Кьюджин делал мысленную отметку: уничтожение головного мозга фатально.
Сзади зашевелился второй брат, но подскочивший Муи положил на его грудь руку.
- Катон: Гока Тенро!
Тело вспыхнуло, и глава тюрьмы подошел к сеннину. Светящиеся глаза и сетка жил вокруг них. Муи предположил:
- Режим сеннина?
Кьюджин кивнул.
- Да... и нет. Вы выяснили, что произошло?
Муи хмыкнул. Коноховец и сам отлично понимал, что произошло. Догадывался, как минимум, но...
- То, что сидело внутри артефакта, буянит. А ты удивительно спокоен.
Кьюджин пожал плечами:
- А что? Разрушения, гора трупов, массовый мордобой, всеобщий хаос, непонятная тварь хочет вылезти в наш мир. Обычное дело. Почти рабочие будни.
Земля ощутимо затряслась, и девятый корпус начал разваливаться на глазах. Несколько секунд тряски, и из облака пыли, поднятого при разрушении, взлетел монолитный объект, октаэдр, черный, но отчего-то заметный на фоне темного вечернего неба. А на нем стоял Муку собственной персоной. Но отчего-то частично покрытый черными, будто вороньими, перьями, которые не закрывали только лицо, и имевший два птичьих крыла за спиной. Кьюджин хмыкнул:
- А вот и источник проблем пожаловал. Это хорошо, искать не надо. И, как полагается, превратил себя в монстра. Все, как обычно.
За спиной Коноховца что-то хлопнуло. Что-то, напоминающее призыв. Муи и Кьюджин обернулись, и Коноховец удивленно высказался:
- Блядь! Великий Рикудо! А вот это уже что-то новое!
За ними стоял высокий, вполне человеческого роста, заметно светящийся в темноте павлин.
====== Глава 4/20 ======
Птиц, будто не обращая внимания на двух удивленных синоби, смотрел в небо. Туда, где висел артефакт. Кьюджин быстро справился с удивлением или, скорее, даже ошеломлением и тоже переключился на артефакт.
- Учитель?
Муи старался выглядеть отстраненным. Призывное животное, пусть и о павлинах он никогда не слышал, но это было призывное животное. Надо заметить, необычное. Так же, как и у ученика, у павлина светились глаза, и вокруг них расползлась такая же светящаяся сетка жилок. Чем-то напоминало небезызвестный бьякуган, точнее, вздутые при его использовании вены. Но у этих двоих сетка светилась. Да и к тому же высок был этот павлин, слишком большой для своего вида.
- Ученик, – ответил на приветствие птиц.
- Ты здесь по делу?
- Да... и нет.
В другой ситуации Муи бы улыбнулся. Теперь понятно, откуда эта привычка у Коноховца. Видимо, для Кьюджина появление учителя было большой неожиданностью. И если он и испытывал нетерпение от желания узнать, зачем тот пожаловал, то скрывал это практически идеально. Никаких даже намеков.
Павлин тем временем медленно пошел вперед, навстречу спускающемуся Муку. Сын Муи смотрел на павлина, павлин внимательно смотрел в ответ. Кьюджин, немного подумав, пошел следом.
- Сила та же, но запах иной, – издалека бросил Муку, – ты ведь не Хоодо?
- Нет. Он был моим учителем.
Муку приземлился в паре десятков шагов. Руки и ноги его были удлиненны относительно человеческих, шея вытянута, тело казалось исхудалым. Муи, осмотрев его, спросил:
- Сын, что ты делаешь?
Существо бросило короткий презрительный взгляд на Муи:
- Молчи лучше, букашка. Это тело теперь принадлежит мне.
- Тебе? – глава тюрьмы догадывался, но не хотел верить.
- Тому, кто был заключен в артефакте, – ответил Кьюджин.
- Той, – поправил павлин.
Существо чуть наклонило голову в сторону, улыбнулось:
- Что старик Хоодо рассказал обо мне?
- Не слишком много, госпожа Ятагарасу. Когда-то вы были союзниками, но потом разошлись разными путями.
Ятагарасу язвительно улыбнулась:
- Разошлись, да? Хоодо предал нас, как и все остальные. Продался никчемным людишкам. Думаю, ты даже не знаешь, в чем мы были союзниками и против кого сражались?
Павлин чуть склонил голову:
- Отчего же, знаю. Вы сражались с людьми, пытались их уничтожить, но проиграли.
Существо недовольно дернуло головой:
- Этот кисама, выблядок Отсутсуки, который известен вам, как Рикудо Сеннин, жадная до власти мразь. Он не побеждал нас. Он нас обманул. Предал после того, как мы помогли ему остановить другую жадную до власти сучку. Но драконистая задница Кагуя была просто злобной жестокой стервой, которой было плевать на смертных. Зато кисама Отсутсуки был мразью другого порядка.
Муи пытался понять то, что сейчас услышал. Мировоззрение неожиданно начало трещать по швам, пытаясь уложить все это в какую-то целостную картинку. Так и Кьюджин еще подлил масло в огонь:
- Я говорил тебе, не бог Рикудо. Сильный синоби – да. Но никак не бог.
Ятагарасу в голос рассмеялась.
- Бог? Его действительно считают богом? Даже драконья задница Кагуя богом не была, хотя и все вместе сенджины не смогли убить ее. Девять сильнейших из нас растащили ее тело на части и сошли с ума, пытаясь удержать ее мощь. Но даже она богом не была, а уж этот выродок... – Ятагарасу злорадно улыбнулась, – хотел стать сосудом для ее души и получил по полной программе.
Кьюджин улыбнулся:
- Значит, я оказался прав? Рикудо стал Шинигами?
Ятагарасу пожала плечами:
- Не знаю, сенджин. Знаю только, что он проклят. Никогда не умрет и никогда больше не будет жить. Кагуя знала толк в проклятьях. Шинигами мне неизвестен.
Кьюджин шагнул вперед:
- Госпожа Ятагарасу, позволь еще вопрос. Ты сеннин Ворон? В смысле...
- Сенджин, – поправило существо, кивнув, – забавно, правда. Хоодо так и не смог стать настоящим сенджином, но не уступал мне в силе.
Ятагарасу снова перевела взгляд на павлина:
- Отсутсуки, получив долю силы Кагуи и разделив наших братьев и сестер, обратившихся биджу, между своими учениками, начал войну. Недоношенный выблядский пророк нового мира. Войну, целью которой было вытеснить нас, хозяев этого мира, нашего мира, и дать место для людей. Но какая это была война? Девять сильнейших из нас, обезумевшие, были цепными псами этого выродка. Перед каждым из нас встал выбор. Приклонить голову перед новым хозяином или умереть вместе со своими собратьями.