В половине восьмого утра в уголовном розыске со всех сторон затрещали телефоны. Адамберг переключил свою линию, и теперь позвонить ему можно было только на мобильный. Он подтянул к себе стопку газет, первые полосы которых не предвещали ничего хорошего. Вчера вечером после того, как объявление о новой жертве «черной смерти» прозвучало в новостях, он позвонил окружному комиссару Брезийону, чтобы предупредить его. Если сеятель собирается отправить в газеты свои добрые советы, «как предохранительные, так и исцеляющие», защитить потенциальных жертв будет невозможно.
— А конверты? — возразил Брезийон. — Мы следим за их появлением.
— Он может сменить конверт. Я уж не говорю о шутниках и разных придурках, которые станут подсовывать их под двери.
— А блохи? — не сдавался комиссар. — Будем защищать тех, кого укусят.
— Блохи кусают не сразу, — ответил Адамберг. — У Клерка и Барду не было укусов. К тому же на нас свалятся тысячи безумцев, укушенных всего-навсего человечьими блохами, кошачьими или собачьими, и мы упустим настоящих жертв.
— И нас ждет грандиозная паника, — угрюмо заключил Брезийон.
— Пресса ее уже разжигает, — сказал Адамберг. — Мы не сможем ее пресечь.
— А вы пресеките, — отрезал Брезийон.
Адамберг повесил трубку, понимая, что рискует лишиться недавно полученного поста, и судьба его зависела теперь от прихоти хитроумного сеятеля чумы. Ему было почти наплевать, если придется лишиться места и уехать. Но он ни за что не хотел потерять нить теперь, когда вспомнил, где он ошибся.
Он разложил газеты и вынужден был закрыть дверь, чтобы не слышать непрерывных звонков, раздававшихся в большом зале, где его коллеги трудились не покладая рук.
«Малый трактат» сеятеля красовался на первой полосе и сопровождался фотографиями последней жертвы, комментариями о черной чуме и устрашающими заголовками: Черная чума или серийный убийца? Бич Божий возвращается? Убийства или заражение? Четвертая таинственная смерть в Париже.
И так далее и тому подобное.
Некоторые издания уже не так осторожничали, как накануне, и в статьях подвергалась сомнению «официальная версия смерти от удушения». Почти в каждой газете приводились доказательства, которые он изложил на пресс-конференции, но их тут же опровергали и разоблачали. Черный цвет трупов вводил в заблуждение даже самых опытных журналистов, и древние страхи пробуждались, как Спящая красавица, проспавшая триста лет в заколдованном лесу. И однако эта чернота была всего лишь великой оплошностью. Но эта оплошность могла ввергнуть город в пучину безумия.
Адамберг взял ножницы и принялся вырезать статью, которая беспокоила его больше остальных. В дверь постучали, кажется, это был Жюстен.
— Комиссар, — отдуваясь, заговорил он, — в районе площади Эдгар-Кине обнаружено много четверок. От Монпарнаса до авеню Мэн и по всему бульвару Распай. Похоже, разрисовано уже примерно две-три сотни домов, это где-то тысяча дверей. Фавр и Эсталер выехали на место. Эсталер не хочет работать в команде с Фавром, говорит, что Фавр для него как чирей на заднице, что делать?
— Поменяйтесь с ним, поработайте с Фавром сами.
— Он для меня тоже чирей на заднице.
— Послушайте, бригадир… — начал Адамберг.
— Лейтенант Вуазене, — поправил офицер.
— Вуазене, нам сейчас некогда заниматься вашими задницами.
— Понимаю, комиссар. Отложим на потом.
— Вот именно.
— Продолжать патрулирование улиц?
— Ложкой море не вычерпать. Приближается буря. Взгляните. — Адамберг протянул офицеру газеты. — Советы сеятеля на первой полосе: рисуйте четверки сами, если хотите уберечься от заразы.
— Я видел, комиссар. Просто катастрофа! Мы с этим не справимся. Сначала было двадцать девять, а теперь не знаешь, кого охранять.
— Остается только двадцать пять, Вуазене. Были звонки насчет конвертов?
— Больше сотни. Мы не успеваем отслеживать.
Адамберг вздохнул:
— Говорите людям, пусть несут их сюда. И проверяйте все эти чертовы конверты. Может, в этой массе попадется один настоящий.
— Продолжать патрулирование?
— Да. Попытайтесь приблизительно оценить размах происходящего. Отберите несколько случаев для сравнения.
— По крайней мере, этой ночью никого не убили, комиссар. Все двадцать пять были живы и здоровы сегодня утром.